Все демоны: Пандемониум - страница 124

— Вроде бы держатся, — сказал Дотт, поливая раны графа какой-то зеленой дрянью. — Хотите выпить, господа?

— Чего?

Дотт честно протянул бутылочку с той же дрянью.

— А что это?

— Забыл, как называется. Но самое оно. Для внутреннего и наружного употребления.

— Давайте, — махнул рукой да Унара. — Хуже не будет.

— Будет, будет, — утешил его добрый халат. — Но не от моего зелья.

Явились на импровизированный сабантуйчик взмыленные Бумсик с Хрюмсиком. Бумсик еще с хрустом дожевывал чье-то крыло, а Хрюмсик — чей-то хвост. Оба хряка были безмерно довольны собой и жизнью.

Затем наступающие демоны разлетелись, будто кегли, и мимо огромным черным шаром прокатился доблестный паук.

— Кехертус! — закричал ему Дотт. — Иди к нам.

— Не могу! — ответил тот на бегу. — Дядя Гигапонт пошел в атаку!!!

Зелг окинул взглядом равнину. Со стороны реки катилась на них третья волна нападающих, и он отчетливо понял, что это и есть тот самый последний бой, о котором так любят слагать песни и баллады. А еще он подумал, что перед лицом неминуемой гибели можно позволить себе малую толику нелицеприятной критики.

— Порой мне кажется, — признался он, — что дядя Гигапонт сидит у Кехертуса на голове.

Впоследствии выяснилось, что он был прав, как никогда: Гигапонт там и сидел — в специально сплетенной будочке — и руководил неистовыми атаками.

— Да, — заметил маркиз, повторяя траекторию Зелгова взгляда. — Внушает… внушает…

Он разумно не продолжил фразу, ибо нападающие внушали одновременно много всяких чувств: и ужас, и отвращение, и страх, и мысли о собственной грядущей смерти.

— Собственно, мы знали, на что шли, — улыбнулся Ангус да Галармон, тяжело вставая на ноги.

Бравому генералу казалось в эту минуту, что на его плечах громоздятся все скалы Гилленхорма, так он устал. Но дух его оставался таким же бодрым, как в самые радостные минуты.

— Я сожалею только об одном, — признался граф да Унара, присоединяясь к нему, — о том, что не выпью еще бокальчик мугагского и не попробую ваш знаменитый розовый соус к маринованной дичи. А в остальном — жизнь удалась, и нарекать не на что.

— Вам хорошо, — вздохнул Гизонга. — А я как подумаю, сколько денег его величество неэкономно ухлопает на наши пышные похороны, так в дрожь кидает. Я же складывал годами, пульцигрош к пульцигрошу. А он на одни золотые кисти и позументы… А-а-а… — И маркиз сморщился, как от зубной боли.

— Ну уж после смерти можно перестать волноваться, — заметил начальник Тайной Службы.

Рожденный считать и экономить никогда не поймет рожденного скакать и тратить.

— Вам, граф, легко говорить. Ваших преступников наверное не растранжирят: сколько вы их посадили в тюрьму при жизни, столько их там и останется. А я…

— Знаю-знаю — пульцигрош к пульцигрошу.

— И кто будет собирать по всему дворцу огарки свечей?

— Полагаю, ваш безутешный дух.

— Больше некому.

— А я подбадриваю себя тем, что в Булли-Толли меня ждет любящая семья, — пробасил Фафут. И, кивнув в сторону демонов, признал: — Родные лица. Как две капли воды.

Зелг хотел попросить прощения у своих друзей за то, что по его милости они оказались в это время и в этом месте, но не нашел нужных слов. Не успел.

Рядом с ними выросла могучая фигура генерала Топотана, и громоподобный голос воскликнул:

— В атаку!!!

— В атаку так в атаку, — отозвался за его спиной Эмс Саланзерп. — Надеюсь, вы знаете, что делаете.

Зелг обратил вопросительный взгляд к минотавру. У того шерсть стояла дыбом не только на загривке, но и везде, где только можно было обнаружить на нем шерсть; гранатовые глаза сверкали так, будто он смотрел на огонь; на губах выступила пена.

— Поверьте мне, — сказал Такангор. — Победа у нас в руках. Вы станете чемпионом.

Чемпион — это тот, кто встает с пола даже тогда, когда он не может встать.

Молодой герцог взглянул на поле боя. По нему бежали, скакали, ползли, над ним летели тысячи свежих воинов Князя Тьмы. Инкубы и суккубы, бесы и демоны, кошмары, безголовые бегемоты с безногими наездниками; Падшие и Пожиратели Снов; Погонщики Душ и ламии; спешно вызванные из Ада для подкрепления Пут Сатанакия и Сарганатас на огненной колеснице; ядовитые змеи; огнекрылы; десятиглавые и двадцатирукие великаны… Впрочем, эрудированный Зелг не мог назвать и десятой части этих тварей.

Такангор помог ему сесть в седло и вручил опаленное и порванное знамя Кассарии.

— Ведите нас, мессир, — велел он.

И Зелг повел.

За ним ровно, словно только что стали в строй на дворцовой площади перед торжественным смотром, двигались шеренги рыцарей головного полка. Их было смехотворно мало по сравнению с нападающими, но смешными они уже никому не казались. В первом ряду шагали повелитель вампиров и бэхитехвальдская тварь; Такангор, положивший на плечи свой знаменитый топор; гигантский паук в компании феи Гризольды и лорда Таванеля; титан и кассарийские оборотни; плыл черный кожаный халат под охраной лучшего воина личной гвардии Каванаха; и важно цокал копытами осел, на котором сидели два маленьких троглодита…

С другого берега реки, напряженно вытянув шеи, следили за ними владыка Преисподней и его главнокомандующий. И в эту минуту ни один из них не желал победы.

* * *

Между тем атака, задуманная Такангором, не была ни самоубийственной, ни бессмысленной, просто не нашлось времени на объяснения.

Как мы уже упоминали, на правом фланге вступил в игру новый фактор.