Школа в Кармартене - страница 91
— Кстати о хулиганстве, — со всей доброжелательностью сказал Мак Кехт. — Оуэн, ваш протеже, Бервин, сын Эйлонви, постоянно сидит в библиотеке, изучает поэзию…
— А при чем тут хулиганство? — подслеповато щурясь, спросил архивариус. — Все бы так хулиганили!..
— Но Бога ради! — воскликнул Мак Кехт. — Он же превращается во все!..
— Мне странно слышать это от Туата Де Дананн, — колко заметил Мак Кархи.
— Я бы слова не сказал, но там же кругом читатели! — слабо возразил доктор. — Вчера напротив девочки сидели, пытались сделать конспект по медицине. Бервин же меняет облик пятнадцать раз за минуту, рядом с ним невозможно заниматься!..
— Скажите своим девочкам, что, когда занимаешься, не вредно иногда бывет сосредоточиться на учебнике, а не пялиться на то, во что превращается твой сосед. Пришел заниматься, так занимайся. И нечего глазеть по сторонам, — сказал Мак Кархи так резко, что сам удивился.
— Мне очень нравится ваш новый тон, Оуэн, — встрепенулся Мерлин. — Я даже не подозревал за вами способности выпускать когти такой длины. Видимо, Бервин действительно чего-то стоит, если при нападках на него у вас появляются интонации настоящего преподавателя.
* * *
Сюань-цзан сидел под корявой шелковицей возле Башни Сновидений, переименованной им в Башню Западных Облаков, и диктовал трем своим ученикам, с величайшим вниманием глядя на то, что выводили их кисти на кусках выцветшего, застиранного шелка:
— У старых дворцовых ворот
Тропа меж акаций. К пути
На дальнее озеро И
Она неприметно ведет.
Черты ваших иероглифов, Тангвен, настолько зыбки, что похожи на бамбук, едва прорисовавшийся в тумане. Боюсь, вы слишком жидко развели тушь. Ваш иероглиф «сяо» так слипся с иероглифом «лу», Эльвин, как будто двое влюбленных жмутся друг к другу, укрывшись от дождя под деревом фэн. Вертикальные черты ваших иероглифов, Афарви, отклонились от вертикали, подобно лианам, колеблемым осенним ветром в Шаннань под тоскливые крики обезьян.
В это время учитель увидел, как к нему приближается важное лицо, в котором он распознал чиновника высокого ранга. Он быстро уменьшил всех троих учеников и спрятал их в рукав, затем выпрямился и спокойно посмотрел прямо перед собой.
— Это вы приглашенный профессор из Китая? — спросил Зануцки.
— Да, я Чэнь Сюань-цзан, ничтожный ценитель поэзии, особыми способностями не отличаюсь и об упомянутой вами степени цзюйжэня могу только мечтать.
— Вы, вероятно, прибыли к нам со своими собственными методиками и вряд ли удосужились познакомиться с нашими методическими требованиями и разработками? Сколько я наблюдал вчера за вашими учениками в библиотеке, они все время писали один и тот же иероглиф. Но эффективность такого преподавания, как правило, невысока. Надо побольше теории, надо побуждать студентов к самостоятельному рассуждению!
— Чтобы проникнуть в суть вещей путем созерцания, — отвечал Сюань-цзан, — нужно быть не простым смертным, а жителем небесных чертогов. Скажу прямее — с одного взгляда на иероглифы выучиться писать их под силу одному лишь Будде да, может быть, парочке бодисатв. Мои же ученики только-только выучились держать кисть и растирать тушь. Где уж тут позволить им рассуждать о дэ и жэнь!
— Сейчас разработано множество прекрасных интенсивных методик, — сказал Зануцки. — Вы, по всей видимости, слабо знакомы с состоянием современной методологии. Курс-интенсив при обучении языку совершенно себя оправдал. Сегодня они пишут иероглифы, завтра уже…
— Читают сутру, — подсказал Сюань-цзан.
— Да, а послезавтра…, — Зануцки, перебирая пальцами, подыскивал слова.
— Возносятся на небо, — снова помог ему Сюань-цзан.
— По поводу неба, — сказал после некоторого молчания Зануцки. — Любая попытка втянуть молодежь в какую-либо секту повлечет за собой целый ряд неприятных для вас последствий, — это я обещаю вам лично.
— Мой досточтимый собеседник, очевидно, подобно небесному князю Ли, наделен властью сначала казнить, потом докладывать, — вежливо отвечал Сюань-цзан.
— Что случилось, учитель? — спросили Тангвен, Эльвин и Афарви, едва выйдя из рукава.
— Я беседовал сейчас с очень влиятельным человеком, и, судя по тому, что я узнал от него, вам всем следует сложиться, купить гроб, преподнести его в знак почтения мне, вашему наставнику, и разойтись по домам, — безмятежно сказал Сюань-цзан. — Сперва он дал мне понять, что вместо обучения письму мы должны, не откладывая, переходить прямо к познанию дао, затем — что всякое упоминание о дао в этом государстве карается законом. Полагаю, что в стране, где царит такая неразбериха, никому не будет вреда, если я продолжу преподавать вам уставной почерк кайшу?
— Ваша проницательность, учитель, подобна в некотором роде рентгену, — сказал Эльвин.
* * *
— Каким образом получилось, что вы, не будучи британским подданным, занимаете здесь постоянную должность? — спросил Зануцки, с удовольствием разглядывая архивариуса Хлодвига, показавшегося ему образцом солидности и адекватности.
— По личному приглашению директора. Мы познакомились с господином директором случайно, столкнувшись в Дрездене, у Черных ворот, в прескверную погоду: он одолжился у меня табаком и, видя, как моя табакерка поеживается от холода, немедля пригласил меня на стаканчик глинтвейна, где мы и заключили с ним вечный дружеский союз. Ему особенно полюбилась моя крестница, Эрменгильда, — он даже заточил ее жениха в чернильницу и до конца вечера танцевал только с ней.
