Сто полей - страница 177
Арфарра, проведший бессонную ночь, глядел на лоснящуюся физиономию сотника.
«Проспал! – думал он. – Проспал – или взятку получил. Решил, что карьеру делает не тот, кто трудится, а тот, кто первым прокричит «Слава государыне Касии».
Арфарра махнул рукой.
– Идите. И запомните: никаких своих законов в Посаде нет, законы едины для всего государства. И велите подавать паланкин, – в час Овцы я встречаю на пристани инспектора из столицы.
* * *
На следующий день новый араван разговаривал с новым командиром поселения в Козьем-Гребне. Командир слушал его с неподдельным почтением. Этот человек водил войска короля Варай Алома, и как водил! Правда, в Варнарайне Арфарра стал – командиром без войска. А войско Варнарайна осталось без командира.
Руки алома дрожали, пока он медленно читал указ наместника Рехетты: преступнику Баршаргу – висеть на площади правосудия, пока не истлеет. Многие в армии извинят смерть Баршарга, но надругательства над трупом не извинит никто.
– Араван Баршарг был моим другом и вашим командиром, – говорил Арфарра. – Двенадцать лет назад мы боролись с ним плечом к плечу против повстанцев, – а теперь вождь повстанцев, ставший наместником, добился его гибели.
Алом жадно глядел на Арфарру. Тот был в алых боевых доспехах; рука в белой чешуйчатой перчатке лежала на рукояти меча с головой кречета, и на перчатке сверкали сталью три шипа. Есть знаки, известные людям чести: взявший меч и платье убитого отомстит за него и продолжит начатое дело.
– Мы отправимся в Анхель и убьем Рехетту, – сказал алом и, поколебавшись, прибавил: – если храм Шакуника и новые власти не будут этому препятствовать.
Арфарра покачал головой.
– Как вы думаете, почему мой покойный друг оставил вас здесь? Вдали от столицы, вдали от границы, вдали от больших складов – и рядом с посадом бывших мятежников, чей вождь стал наместником провинции и его заклятым врагом?
Командир глянул на далекие пряничные домики за озером и кивнул. Араван Арфарра вынул из-за манжета боевой рукавицы бумагу.
– Пусть последнее желание аравана Баршарга станет первым распоряжением аравана Арфарры.
Командир прочитал бумагу и приказал снимать лагерь.
* * *
Ванвейлен сквозь прибор ночного видения смотрел, как снимают с частокола боевые веера и значки.
– Они уходят, – сказал Ванвейлен в ладанку на шее. – Одевайтесь и спускайтесь во двор. Я там буду через полчаса.
Бредшо сидел в лодке притихший и мрачный.
Ванвейлен внезапно схватил его за плечи и повернул к уходящему берегу.
– Видишь домики, – сказал он. – Вот они могут что-то сделать с этой страной. Люди, которые не расточают нажитое, а берегут и вновь вкладывают в дело. Люди, для которых честность – лучший капитал, а труд – долг и призвание. Только они, а не любители грязной власти и грязных денег, торговцы амулетами и законами.
Бредшо молчал, покручивая на груди серебряный крестик.
Вскоре лодка причалила к опустевшему Козьему-Гребню. Верещали цикады, шуршали камыши, тихо и печально попискивал аварийный передатчик. Люди продрались в середину ежевичника и начали копать. Так было дольше, но надежней: никто не полезет в эти колючки. Сколотили деревянный щит, чтоб закрыть яму.
Через два часа подняли крышку грузового люка и были на корабле.
Ванвейлен сгрузил с плеч переметную суму. Содержимое ее в основном состояло из драгоценных камней, – не меньше восьмой части разысканного на островах золота превратилось в крупные и большею частью плохо ограненные камни из страны варваров. Исключение составляли две вазы времен пятой династии, даже не золотые, а серебряные, тончайшей работы с изображением брачующихся птиц. Вазы глупые варвары тоже продали на вес, – работу мастеров они совершенно не ценили, и даже не продали, а подарили советнику Ванвейлену в обмен на какой-то указ.
Через пять минут Ванвейлен сидел за центральным пультом, исчисляя ущерб. Было разрублено несколько кабелей – неприятность на десять минут работы. Центральный дисплей вспучился неровным розовым шрамом. Реактивная пуля ушла внутрь корабля и нагадила там еще часа на три.
Вся остальная аппаратура работала безупречно, и кошмарное ее поведение пять месяцев назад как было, так и осталось непонятным. Ну да, привиделся мозгу корабля кошмар, люди видят кошмары, а компьютеру, что ли, нельзя? Что тут такого, господа?
«Черные ящики» записали все происходившее. Ванвейлен сидел в командирском кресле, пытаясь понять, какими глазами глядел на корабль покойный экзарх Варнарайна.
Стависски тихо ругался рядом. Вейцы, похозяйничав на пульте, запустили-таки систему предполетной подготовки, – единственный блок команд, не требовавший санкции командира корабля. Стартовые аккумуляторы стали добросовестно подавать энергию в конвертер и теперь были совершенно пусты. Для зарядки нужна была либо стационарная подпитка – грошовое удобство на любом космодроме – либо два дня.
– Нагадили – и даже не заметили, – жаловался Стависски.
– Ничего. Мы тоже, может быть, нагадили и не заметили, – сказал Бредшо.
Ванвейлен вызвал остальной экипаж: связь работала отлично. Те выслушали новости:
– Все, кто знал о корабле, мертвы. Корабль не поврежден. Груза нет. Приборы починим к утру. Аккумуляторам нужно два дня.
– Что же мы, через два дня улетим? – спросил Бредшо.
– Нет, – ответил Ванвейлен, – мы улетим не раньше, чем я разыщу ваш груз, Сайлас.
– И как мы погрузим его? Это невозможно!
– Я и не собираюсь брать его на корабль. Я его утоплю в любом глубоком озере. За взятку мне все устроят. А если я этого не сделаю, то рано или поздно на него напорются. И пока я жив, этого не будет.
