Корона, Огонь и Медные Крылья - страница 131

Рааш-Сайе скользнул ко мне в лунном сиянии, подобно тени.

— Дитя солнца, — окликнул он меня еле слышно, как язычника-огнепоклонника. — Глянь на небо — прибывают гости.

Я взглянул по направлению его взгляда; зрение дракона превосходило мое остротой, но и мне померещились еле заметные темные точки, во множестве мелькающие в синей глубине небес. Тучи разошлись вовсе; лунное сияние выдало приближение чужаков.

— Рааш-Сайе, — спросил я, — это точно не драконы?

— Никто из моих товарищей не летает так, — отвечал он с отрицательным жестом. — Присмотрись.

Я кивнул. Если знать, на что обращать внимание, никто не спутал бы бесов с драконами: если полет первых напоминал угловатые и резкие рывки вверх-вниз, подобные нетопырьим, то вторые парили, подобно орлам, опираясь на ветер широкими раскинутыми медными крыльями.

Я тряхнул за плечо Антония, и он, мгновенно проснувшись, к чести своей, тут же сообразил, в чем дело.

— Скажи Тополю, — приказал он, — пусть оповестит солдат. Мы начинаем.

Я повторил приказ — и дракон неслышно растаял во тьме.

Надо отдать должное солдатам — они умели воевать не только с несчастными горожанами. Бесы не заподозрили засады до самого последнего момента. Пара их опустилась у самой изгороди, в тени которой притаились мы с Антонием; я отлично разглядел их мерзкие тела, обрисованные лунным светом, как белилами.

Отвратительную морду с крохотными, горящими красным глазками и вздернутым рылом, над которым топорщилась тугая складка толстой кожи, обрамляли лопухи ушей, полупрозрачные, с черною кровью, заметной в змеящихся жилках. Нагие жилистые тела кое-где поросли жестким волосом, перепончатые крылья с когтями на сгибах, очевидно, не могли служить им вместо рук, зато лапы с гибкими и чешуйчатыми когтистыми пальцами оказались неестественно и гадко подвижны, куда подвижнее человеческих ног.

Все это я увидал в момент — и тогда мне показалось, что тяжело представить себе более гнусных существ. Око у меня в ладони полыхнуло пламенем Взора Божьего, так ярко, что вокруг озарились трава и ветви кустов — но бесы, следившие за домом, не заметили света у себя за спиной.

Негромко скрипуче вереща и хихикая, твари двинулись к его дверям то ли птичьей, то ли обезьяньей прискочкой. Вот тут-то выстрел, показавшийся в тишине оглушительным, и ударил около самого моего уха.

Череп чудовища, оказавшегося ближе к нам, разлетелся ошметками, как расколотая тыква. Второй бес резко обернулся, захлопал крыльями и ринулся к Антонию, стоящему с двумя пистолетами в руках.

Принц выстрелил снова, влепив пулю между красными огоньками глаз — и тварь рухнула с яростным и удивленным воплем.

Выстрелы Антония услышали солдаты, это послужило сигналом к началу сражения — пальба, визг и скрип тварей, вопли и шум крыльев в единый миг убили ночную тишину.

— Доминик! — крикнул Антоний, глядя, как мерзкие бесы взметнулись в небо над крышею ближайшего дома, и целясь в них из пистолета. — Держись рядом, ты мне нужен!

Но я и не собирался удаляться. Оружие наших солдат оказалось для бесов неожиданным, многих тварей пристрелили в первые же минуты — но остальные определенно собирались мстить. Без оружия нельзя было шагу сделать, не рискуя. Рядом с Антонием мне казалось безопаснее — он стрелял отлично и хладнокровно, как по черепкам на пари.

Я обернулся на еле слышный хруст как раз в нужный миг. Морда твари высунулась из листвы на расстоянии не более вытянутой руки от меня. Я инстинктивно протянул к ней Око — и Свет Божий ударил по ее глазам. Тварь издала визг, подобный визгу ножа по стеклу, и, жмурясь, кинулась вперед. Ее, очевидно, вел слух — ибо из-под сжатых век текла черная кровь. Я хотел окликнуть Антония, но принц, ранив другую тварь в крыло, теперь отбивался от нее саблей — гадина не могла взлететь, но могла нападать и убивать, и шипя, визжа и скалясь, целила в лицо Антония кривыми когтями. Отвлечь его означало — убить.

Я отпрянул, но слепой бес повернул голову в мою сторону и ощерил длинные и острые толстые иглы клыков. Он двигался со сверхъестественной быстротою — а у меня от резких движений темнело в глазах, и боль втыкалась в плечо раскаленным острием.

Я уже понял, что не пробегаю долго, и отдался на милость Божию, когда тяжелая кривая сабля горца опустилась на голову беса и рассекла ее пополам со необыкновенною легкостью. Туша чудовища, с хрустом комкая крылья, свалилась к моим ногам — я едва успел отскочить, чтобы мерзкое крыло не задело балахона. Бородатый горец, осиянный Чистым Светом, улыбаясь, взглянул на меня.

— Я буду охранять тебя, солнце чужаков, — сказал он.

— Благодарю, — только и успел сказать я; Антоний, разделавшийся с монстром, крикнул:

— Уходим отсюда, Доминик! Слышишь, где стреляют?

Мы выбежали из сада через калитку, направляясь к площадке с колодцем: бесы вились над ней, подобно воронью. Рааш-Сайе, сложив крылья, упал на них откуда-то сверху, подобно как соколы с небес падают на жалкую куропатку — бес, попавшийся в его когти, был разорван пополам, но остальные с воплями кинулись в драку.

Я подумал, что дракон отважен, но его затея неудачна — он, очевидно, не привык рассчитывать на помощь с земли, а не с неба. Солдаты, следившие за дракой, то поднимали, то опускали пистолеты, боясь стрелять, чтобы не ранить Рааш-Сайе. В конце концов, случилось то, что и должно было случиться: визжащий клубок полетел вниз и у земли распался на части. В потемках я не видел, что сталось с драконом, но понял, что солдатам это развязало руки. Несколько выстрелов прозвучало, как один. Уцелевшие бесы, видимо, сообразив, что силы неравны, пустились в бегство, точнее — в суматошный полет, пытаясь набрать высоту.