Волшебник - страница 41

Вот за такими мыслями и прошло мое утро.

Отбросив змею, я первым делом сходил по «своим делам», затем сполоснул лицо и руки из фляжки с водой. И только после этого приступил к тому для чего я, собственно, изначально и останавливался, то есть к еде. Учитель сказал, что за пару дней я дойду до порта, а поэтому еды взял совсем немного. Хлеба, колбасы, да чай в термосе – весьма удобном изделии гномов. Обычный термос держал тепло больше семи дней, а магический так и целый месяц, причем без последствий для содержимого. Вкус того же чая в подобных термосах оставался таким, будто его едва-едва наполнили. В общем, как уже сказал, удобная штука, а в рейдах так и вовсе незаменимая.

Поев, попив и потянувшись, надел куртку, не торопясь, застегнул железные замочки, заменяющие обычные пуговицы, и, надев перевязь, чтобы рукоять меча привычно расположилась над правым плечом, взялся за мешок. Проверил, как лежит щит, аккуратно завяз тесемки, чтобы в случаи чего, всегда можно было развязать их в одно мгновение, и только после этого, просунув руки в лямки, пристроил мешок за спиной. Поводил плечами, достал и засунул обратно меч и лишь убедившись, что все нормально и ничего не мешает, снова двинулся в путь. Вот только теперь я шел довольно быстро, по сторонам смотрел не больше необходимого и вообще настроил себя так, как будто шел не на прогулку, а в место ничуть не менее опасное, чем сам Некрополь. И, судя по некоторым историям учителя, рассказанным за последний месяц, я был не так уж и не прав. Главное теперь опять не дать себе расслабиться. Честное слово, мне теперь за этот случай будет стыдно до конца своей жизни. Ведь вот был бы номер, если бы я сегодня помер. Фразу хоть на листок записывай и ставь на видное место, как постоянное напоминание собственной глупости.

Видимо от необходимости хоть чем-то занять собственные мысли, самобичеванием я занимался весь день и большую часть ночи. Разбирал, почему я так поступил, мысленно ругался с учителем, «выслушивая» его язвительные замечания и искал себе оправдания. На привал больше так и не останавливался, а ближе к утру, когда на востоке уже показался край солнца, взобравшись на очередной, невысокий холм, я от неожиданности даже растерялся.

Море.

Легкий, утренний бриз слегка «цеплял» воду, вызывания на темной глади воды легкую рябь. Заодно стала понятно, почему в последний час я чувствовал, что с каждым новым шагом мне дышалось все легче и легче. Будто… оказался на берегу моря. Да, теперь я понимал учителя, когда он мне сказал: «это надо видеть самому». Для того, кто всю жизнь прожил в городе, в окружении гор и даже ни разу в жизни не видел зеленого луга, море показалось чем-то потрясающим.


Постояв так некоторое время, наслаждаясь доселе невиданным мне пейзажем, я медленно стал спускаться с холма, но постепенно перешел на быстрый шаг, а потом и вовсе бег. Мне хотелось как можно скорее оказаться у воды, почувствовать ее, почувствовать какого это, касаться такой воды? И по прошествии нескольких минут под моими ногами зашуршала морская галька, а я сам остановился у самой кромки воды.
И весь следующий час, старательно «изображал» из себя маленького ребенка.
А вот обратно на дорогу я возвращался с нескрываемой неохотой. Море мне понравилось, хотя и казался несколько странным тот факт, что рядом со мной была такая прорва воды, но вот утолить жажду, она не могла. Ведь это просто обалдеть, – море соленой воды! Вдобавок, очень хотелось искупаться, но, памятуя о предупреждении учителя, пришлось воздержаться. Ходить белым от соли мне не хотелось, да и солнце уже пекло беспощадно, поэтому, ежеминутно издавая тяжкие вздохи, я вернулся на дорогу. Одна была отрада. Дорога все время шла вдоль побережья, так что хоть любоваться на море я мог сколько душе угодно. Однообразие полей за прошедшее время мне изрядно приелась, а вот на море, мне так казалось, я мог смотреть вечно.
Впрочем, вскоре пейзаж сменился и по другую сторону.
Я еще вчера днем дошел до «обжитых» мест, после которых вид «заросшая травой равнина» сменился видом «заросшая пшеницей равнина». И вот теперь, буквально через час неторопливого шага вдоль берега, по левую от меня сторону показались коровы. Много коров. И овцы. Еще больше овец. Не сразу конечно и не все вместе, а постепенно, то там, то тут, но все равно, на мой взгляд, их было много. По самым скромным прикидкам больше нескольких тысяч голов, пасущихся на протяжении десятка километров вдоль дороги, и это еще неизвестно, сколько скрывалось за многочисленными холмами. Кажется, теперь я знал, откуда нам, в Ханан-Кай, учитель и «старые» закупали муку, мясо и молоко с маслом. И почему они всегда были такие свежие. Ведь все это дело росло и паслось прямо возле нас.
Вот только людей я так и не увидел. Видел целую кучу собак, что провожали меня взглядами, но ни одного человека. Хотя из книг я прекрасно знал, что есть такая профессия как «пастух». Однако, вскоре, все эти мысли отошли даже не на второй, а на пятый, если и вовсе не десятый, план.
После очередного, совсем небольшого, изгиба дороги, я поднялся на очередной, столь же небольшой, холм и замер. В километре от меня, значительно ниже, у самой воды, «раскинулся» город. Выглядел он, правда, странно. С возвышенности я видел, как город разделялся практически на две ровные половины. Одна половина была отдана под большие, длинные и высокие здания. Склады, как я понял. А на второй половине, буквально один на другом, были понастроены дома. Жилой район. Причем, если я правильно видел, большая часть из них имела три этажа, а некоторые и все четыре.