Рыжее братство. Возвращение, или Свободу попугаям! - страница 65
Когда магическое зарево померкло, с непривычки стало темно. Не доверяя неверному свету заходящего солнца, я наложила обе руки на шею Лакса, будто собиралась придушить его за какую-то провинность и проверила тактильно. Есть! Шрам исчез!
— Готово! — объявила я парню, взяла его обмякшую руку и тоже положила на место, где еще минуту назад был старый след от веревки — метка неудачного повешения.
Тонкие, гибкие, как у музыканта, пальцы Лакса проворно ощупали шею, глаза широко распахнулись от радостного изумления. Он что ли сомневался в моих несравненных талантах, жулик? Впрочем, я не дала парню времени на благодарности, оправдания или иную словесную ерунду. Придвинувшись к рыжему поближе, я ласково шепнула:
— Обязательная программа исполнена, предлагаю перейти к произвольной, — и коснулась его теплых, все так же пахнущих солнцем и лесом губ.
Надо отдать Лаксу должное, сориентировался он быстро. Руки взметнулись и крепкой хваткой прижали меня к груди, губы страстно и нежно ответили на поцелуй, переведя почти целомудренное касание в нечто совсем противоположное. Ворох мягких полотенец на краю ванной показался нам самым подходящим местом для "продолжения банкета", описывать который я по причине личной скромности и из опасения вызвать приступ жестокой зависти читающих не собираюсь. Скажу только одно, оказывается, волосы даже у смесовых эльфов растут только на голове. Может, из-за этой очаговой концентрации волосяного покрова Дивный Народ и люди, обладающие примесью их крови, отличаются такой густой шевелюрой? Но это я уже задним числом такие выводы делала, а тогда только порадовалась тому, какие увлекательные перспективы открывают особенности Лакса…
Все было здорово, и вышли мы из мыльни спустя час только потому, что срок аренды истекал. Кейр и Гиз, мерзкие похабники, завидев наши довольные физиономии понимающе заухмылялись. Я показал им обоим язык и завернулась в великолепный желтый и пушистый, как цыплячий пух, халат. Еще мокрый и потому странно тощий пес, очищенный от репьев и прочего мусора тоже вывалил язык из пасти, правда, не дразнясь, а спасаясь от жары. Впрочем, я чуяла, зверь доволен.
Дождавшийся друзей Фаль спикировал мне на плечо и с довольным курлыканьем принялся обустраиваться в мягком ворсе одежды, похоже, малышу мой банный халат, обнаружившийся в шмотках от маэстро Гирцено, понравился даже больше, чем мне.
Кейр только распахнул дверь предбанника мыльни, как прямо на нашу чистую компанию решительно ринулся грузный усатый мужик, у него в кильватере топталась пара красно-зеленых личностей.
— Вот он! Точно он! — тыча пальцем в Лакса фальцетом (гормональные сбои у него что ли или просто кастрат?) гневно голосил усач. — Арестуйте вора и мошенника!
Стражники энтузиазмом мужика заражены не были и медлили, переминаясь с ноги на ногу на максимально безопасном, как им наивным казалось, расстоянии от магевы и гигантского пса. К чести Лакса он отреагировал на эти вопли с невозмутимой, почти заинтересованной полуулыбкой. Так люди в зоопарке разглядывают бесчинствующих за оградой мартышек: забавляясь самым диким их ужимкам и гримасам.
— Какие претензии у тебя к моему марету, человек? — подпустив в голос побольше высокомерия, "снизошла" я до вопроса.
Сложно быть высокомерной и грозной в желтом пушистом халатике, но я очень постаралась. Пес помог, издав низкий на грани слышимости утробный рык. Судя по тому, как стража сдала еще пару шагов назад, вжавшись в стенку коридора, а "кастрат Фаринелли" прекратил орать, у нас получилось.
Однако, пискля оказался не робкого десятка, гордо задрав усы, он набрал в грудь побольше воздуха и снова гневно завизжал циркулярной пилой:
— Клянусь дланью Гарнага, магева, этот человек в прошлом летнем сезоне обманом на тракте к возам нашим прибился и на ночлеге умыкнул мой пояс с выручкой! Я эти наглые глаза и рыжий волос накрепко запомнил! Проснулся тогда, как чуял беду, схватить мерзавца пытался, да выкрутился он тогда, сбежал, тварь поганая! У, эльфийский выродок! Виселица по тебе с тоски стонет!
— Мало ли рыжих и голубоглазых мужчин с примесью эльфийской крови по дорогам мира бродит, — беспечно пожала я плечами. — Пока твое обвинение не доказуемо. Слово купца против слова моего марета. Может, у вора примета какая особая была, а человек?
— Была магева! Как есть была! — злорадно и горячечно подхватил мужик, аж подскакивая от возбуждения, — видать, не я один его гада удушить готов был, шрам у него на шее есть! Приметный такой! Я ж ему рубашку порвал, когда скрутить пытался! Видел! Погляди-ка, магева, кого ты защищаешь!
— Лакс, дорогой, покажи свою шею почтенным стражникам и этому грубияну, — снисходительно попросила я рыжего, пряча улыбку.
— Запросто, — широко ухмыльнулся парень, наслаждаясь ситуацией. Он неторопливо, словно дразня медлительностью врага, расстегнул высокий воротничок рубашки и картинно запрокинул голову. Я сотворила шарик для дополнительной подсветки гладкой, без малейшего изъяна кожи. Вкус ее шелковистой мягкости еще не успел сойти с моих губ.
Обвинитель и стража в качестве понятых поневоле исследовали предъявленное в качестве алиби доказательство. Красный от злости и возбуждения усач мгновенно выбледнился до сине-белого трупного цвета и, неразборчиво бормоча извинения, слинял из коридора, пятясь задом наперед. Верная долгу стража задержалась, сочтя, что я не убью их на месте громами и молниями, задержалась ровно настолько, чтобы принести почтенной магеве и ее маретам глубокие извинения за свое участие в этом нелепом представлении, на которое их вынудила абсолютная убежденность в своей правоте, проявленная обвинителем.
