И аз воздам - страница 106
— Могу запросто, — хрюкнул кто-то вдалеке. — Потому как сам поверить не мог. Как это у нее получилось? Откуда она смогла узнать о такой возможности? Ты хоть от кого-то что-то подобное слышал?
— Она совершенно такая же, как и всегда, Лиенвир осматривал ее, когда лечил. Магии внутри на двоих хватит, такого резерва я ни у кого не видел. Нет, мне в такое верится с трудом, ты уж прости, но… я ей все равно не доверяю.
Душевные препирательства невдалеке разбудили меня и я с трудом соображала, что опять произошло. Надо же, чистая постель и то благодатное расслабленное состояние, которое накатывает, когда боль ушла и ты здоров… а то последнее время мне слишком часто попадало по голове! Не иначе, мой статус здесь повысился и кто-то благосклонно решил, что довольно испытаний по мою душеньку. Может, заодно и просветят, где я нахожусь и что день грядущий мне готовит?
Сев на кровати, обнаружила себя в первозданном виде. Лечили, значит? Что там у меня было? Шишки на голове — две штуки, ссадина на лбу — одна, плечо, рука, ладони ободраны, внутри что-то тянуло…
Медосмотр подтвердил, что количество болячек резко уменьшилось, никаких болей в плече и голове не наблюдается, волосы хоть и грязные, но без ссохшихся корок, а правая рука вполне нормально поднимается, куда ей положено от природы. На ладонях — розовые шрамы, даже кое-где еще корочки присохли, колени болят, но совсем немного и синяки на них уже бледно-желтые. Я что, месяц в анабиозе тут лежала, раз все так хорошо зажило? А кормили-поили через трубочку? А на горшок. хм…
Свесилась под кровать — никаких горшков, как в Арсворте. Комната небольшая, светлая, постель не с эротическим бельем, зато чистая. Нет, не чистая, вот следы крови вижу и желтые пятнышки на подушке, сукровица текла. Тумбочка рядом, кувшин с водой… попить пора уже давно, еще какие-то пузырьки да склянки… а насчет одежды как дело обстоит? Не в простыню же заворачиваться, чтоб до отхожего места идти? Но припрет, завернусь в простыню и пойду, хуже тут нагадить — хозяева обидятся. Хозяева, ау!
Хозяева не отозвались, пришлось действительно заворачиваться в простыню и выходить в коридор. Дом, кстати, был деревянный, полы и тем более деревянные, так что босиком могу и во двор запросто выйти или куда тут у них ходят. Коридор недлинный, лестница вниз широкая, как у нас в городских домах, вроде и выход виден рядышком… а кто это там гудит в соседней комнате… заглянуть бы надо для приличия, поздороваться, авось не съедят… здравствуйте, люди добрые…
Добрые люди уставились на меня в простыне каждый по-своему. Ну, с Виллом все понятно, у него на морде эмоций отражается меньше, чем на деревянном идоле, который над Ленкиным столом в офисе висит. Седой дядечка дырки буравит очень старательно, хоть бы для приличия улыбнулся, а рядом еще блондин сидит, на Александра Малинина похож, особенно хвостом длинным да залысины поменьше.
— Простите великодушно, — попереминалась с ноги на ногу, — я вот проснулась, а никого нет… и одежды нет никакой. В общем-то я только поздороваться зашла, а так мне надо… туда. И помыться бы не мешало, если можно, конечно.
— Лерия, — хрюкнул Вилл, — а позвать кого-нибудь не могла?
— А кого звать-то? — поплотнее завернулась в простыню. — Сама дойду куда надо, что я, инвалид?
— Недавно еще была, — усмехнулся «Малинин», — пока я не поднял на ноги. Рука не болит? Меня Лиенвиром зовут, это, — кивнул на седого, — Грегор, ну а его ты и так знаешь, — еще один кивок в сторону Вилла. То, что ты ищешь, во дворе справа за углом, потом возвращайся, пойдешь помоешься. Голова в порядке, все соображаешь?
— Да все нормально, — откликнулась я уже из коридора, — жить буду.
Гальюн типа «деревенский» испугал только размерами, а так — вполне нормально, у меня в Саперном все было куда вонючее и страшнее и очень скоро я уже отмокала в здоровенном корыте, постанывая от удовольствия. Грязь можно было запросто соскребать без всякого мыла и я поразвлекалась от души, снимая отросшими ногтями серую гадость. Кожа моментально становилась гладкой и розовой, а кучка серых кусочков на краю корыта заметно выросла. Из волос тоже вываливались всякие непотребства, которые я рассматривала с познавательным любопытством. Засохшие корочки… это от ссадин, листочки… из леса, мумифицировавшаяся муха… наверняка из лесной деревни, глина размазалась… из очередного подземелья, гусеница сдохшая… тьфу, сколько я всякой дряни на себе таскала! Может, в колтунах уже пауки себе гнезда свили? И не смешно вовсе, Мишка на своем «Форде» левую заднюю дверь долго не открывал, что-то там с замком было, а перед продажей помыть решил. Открыли ему работяги на мойке, а у него за резинками уплотнительными этих гнезд белых штук двадцать было, а он Ленку попросил их смести. Вот она визжала, когда оттуда паук вылез, вся мойка со смеху помирала!
Местная служанка, плотная темноволосая девица с круглым лицом, очень обстоятельно отнеслась к своей халтуре, то есть мытью Дайлериной головы и возилась там со всем прилежанием, поругиваясь на колтуны и путаницы. Ну что делать, если расчесываться в лесу мне было некогда, шнурки с ее гривы постоянно терялись и спала я, забывая, что за такими волосами нужен уход. Мой нормальный хвостик таких забот не требовал никогда. Крайна, как звали девушку, принесла мне штаны, рубашку и низкие сапоги.
— Ваши все вещи уж такие драные, что там и заплаты ставить некуда, так господин Грегор приказал все выкинуть, кроме сапог. Новые, говорит, легче сшить, чем это отстирать. Вас как принесли, так вы и лежали пять дней, пока господин Лиенвир над вами колдовал…
