Золотая голова - страница 88
— С Вирс-Вердером у тебя этот номер не пройдет. Ни с пряжками, ни с застежками, ни с перчатками, ни с честью его жены и памятью покойной мамаши.
— Он может просто уклониться от спора, — согласился с полковником Фрауэнбрейс.
— Можно сделать так, чтоб у него не оставалось выхода, — продолжал Альдрик голосом тонким и ровным, как отрезок проволоки. Я и раньше не сомневалась, что его дуэльные подвиги не вымышлены, но сейчас до меня дошло
— пожалуй, в определенных кругах этого изнеженного франта должны бояться. Сильно бояться.
— Он откажется, — сказала я. — Так же, как отступил перед Каллистом. Я их видела, и, поверьте, то, что сказал ему Каллист, было равносильно вызову.
Альдрик пожал плечами:
— Даже если история с Каллистом получит огласку, здесь у Вирс-Вердера в глазах добрых северян имеется оправдание. Наш южный друг — не дворянин, и поединок с ним уронил бы достоинство титулованной особы. Я ему такого оправдания не представлю. Моя родословная восходит к Руккеру Трехбородому, одному из противников канцлера Леодигизила. (В академической «Истории империи» сей Руккер, помнится, именовался «одним из убийц канцлера», но я не стала уточнять. ) В те времена о Вирс-Вердерах, да что там — о Йосселингах в империи ничего не было известно. — Альдрик одарил нас всех сияющим взглядом из-под стрельчатых ресниц. — Я вызову его. Если он согласится… — Рик сделал паузу и с нежностью посмотрел на свои отливающие жемчугом ногти. — Но он может и отказаться. Безусловно, может, я никогда не лишаю противников выбора. Тогда… право же, ему лучше согласиться.
На что полковник заявил, что это, мол, выверты, от которых ни толку, ни проку, и даже если Рик отлупит Вирс-Вердера палкой на глазах у всех жителей славного города Эрденона, тот все равно прикинется, будто ничего такого не было и быть не могло. В ответ Рик, тонко улыбаясь, пообещал, что совет насчет палки он тоже всенепременно примет к сведению.
Я слушала их и чувствовала, что полковник прав, но и за Альдриком тоже была своя правда, и эти обе правды не составляли единой, которая могла бы разрешить все.
— Уеду я, когда все это кончится, — тихо сказала я Тальви. — Хотя бы в Дальние Колонии.
— Почему туда? — безразлично отозвался он.
— Потому что далеко. А иначе — не к схизматикам же или мусульманам подаваться. Я про них и не знаю ничего. А про сопредельную Европу знаю, и не нравится мне то, что я знаю. У нас все же лучше.
— А как насчет твоего смертного приговора?
— А смог бы ты так же выкупить меня во Франции или, скажем, в Испании?
— Продажные чиновники есть везде. — Несомненно, он считал, что данная сентенция исчерпывает разговор и не стоит отвлекаться от общего спора.
Рик стоял на своем насмерть — он вызывает ВирсВердера, а Тальви не следует показываться в Эрденоне. Там будут он сам, Кренге, Самитш и вдобавок ожидается молодой Ларком. И всем им придется действовать открыто. Если еще и Тальви объявится не ко времени, тогда лучшего повода вопить о подготовке к мятежу и захвату власти не придумаешь. Здесь Фрауэнбрейс заволновался и заметил, что, пожалуй, в доводах Альдрика есть определенная логика. А вот когда будет подписан приказ о твоем назначении этим… префектом претория, тогда — в добрый час, сказал Рик.
Фрауэнбрейс нахмурился и обронил, что не хватало еще вспомнить янычар. Смысл этих фраз от меня ускользнул. От Кренге, по-моему, тоже. Хотя янычары
— это вроде бы у турок, а мы пока что еще католическое государство.
Кренге призвал всех перестать нести чушь собачью и подумать вот о чем. Может, его соратники решили, что, ежели старик отдаст Богу душу, или что там у него вместо души, об этом так сразу и объявят? Нет, эту весть будут скрывать во дворце сколь можно долго из страха перед волнениями в городе — и правильно, потому как будут там эти волнения непременно, ежели их военной силой не упредить, — а больше из желания самим оттяпать кусок пожирнее. И снова он был прав, и я не знала, что можно ему возразить, — но никто и не возражал. А коли кто забыл про такую шатию, как полиция герцогская, продолжал Кренге, не поленюсь напомнить. Она нас не трогает, потому как не за что, так она и Вилли с Быком не трогает, хоть там статей хватает вплоть до государственной измены. И не потому, что в спячку впали и не знают ни черта. Наверняка пронюхали кое-что, если не все. Выжидает Ион Лухтер, начальник стражей порядка, ждет, в какую сторону ветер подует. Но вот как слух о кончине его светлости поползет — тут он себя и покажет. Эрденон по всем воротам пристава обложат, всех выезжающих, даже если выпустят, трясти будут с головы до пят, о почтарях я уж не говорю. Потому как это известие власть дает, а самому ничтожному человечишке, особливо ищейке, охота себя большим и важным показать.
Верно, сказал Тальви. Но и вести можно по-разному передавать, и без писем, и без слов обойтись.
— Опять выверты. — Полковник был недоволен. — Но мне трудно было представить его довольным. Разве что когда Свантер к рукам приберет?
— Без вывертов. Просто если заранее условиться… Я надеялась, что теперь Тальви вспомнит обо мне. Потому что ножом можно, если постараться, забить гвоздь, но вообще— то он для другого предназначен. И если рядом с тобой сидит некто, умеющий выбираться из-за глухих стен и оцеплений, зачем искать кого-то еще? Но Тальви даже не взглянул в мою сторону. Сидел, обернувшись к Кренге и опираясь кулаком о подлокотник. Неожиданно я заметила, что на его левой руке нет перстня. Странно. Вряд ли он снял его по той же причине, что я свой. Для обручального кольца (если все же причина была таковой) этот черно-белый оникс никак не годился.
