Записки целителя Максимилиана Харта, сделанные им - страница 24
Когда мистер Малфой увидел входящую в бокс Шанти он не удивился, целительница тут в своем праве. Придти и помахать палочкой для диагностики сам Мерлин велел. Но следом за мисс Триведи в бокс просочилось удивительное существо — по общему очертанию человек, только покрытый блестящей черно-зеленой змеиной чешуей, лицо его представляло гармоничное совмещение человеческих и змеиных черт и имело довольно большие неподвижные золотистые глаза с вертикальными зрачками. И это существо что-то экспрессивно шипело на парселтанге. Малфой не просто изумился, он перепугался до дрожи в коленках. А когда удивительное змееподобное существо подошло поближе, и вовсе хотел отпрянуть, да тому помешала функциональная кровать. Почему пациент так бурно отреагировал, мне стало понятно намного позже. Но это не так уж и важно. Важно то, что он попытался поклониться и хоть как-то выразить свое почтение, потом проблеял что-то вроде «мой Лорд… Темный Лорд вернулся» и затих. Мне это Шанти рассказывала. Она там была и сама все видела. Неузнанная родственником Нимфадора перешла с парселтанга на человеческий и произнесла речь, что она не Темный Лорд, а пока только Темный Ребенок. Но когда вырастет собирается стать Темной Леди. Для чего уже сейчас присматривает подходящего Темного Лорда в женихи, барышня из хорошей семьи должна думать о замужестве заранее. Не знает ли дядя Люц порядочного молодого Темного Лорда, чтобы устроить помолвку. Все это говорилось, явно, копируя кого-то из старших родственниц и вряд ли было осмысленной позицией. Но Малфою для глубокого обморока хватило. (Dark Lord — Dark Lady — Dark Baby)
Миссис Джигли очень старается всем помочь. На днях, на конференции она с непередаваемым умилением говорила о том, что не подозревала в наследии крови такого количества больных ее профиля. Зато теперь она знает, где скрываются недообследованные сумасшедшие. Малфоя она лечит, Малфой ей импонирует. Особенно привлекательно, с точки зрения целительницы-менталистки, выглядит малфоевский бред величия и чистоты крови, такой связный, такой образный. Миссис Джигли может часами этот прекрасный бред слушать, задавать уточняющие вопросы, понимающе кивать и соглашаться. Малфой думает, что миссис Джигли поддерживает его идеи. А ей просто нравится динамика пациента.
Миссис Джигли старается, но нашему привелегированому пациенту не везет страшно. Только-только он успел оправиться от визита Темной Леди, я даже разрешил ему выходить в коридор и во внутренний дворик подышать свежим воздухом. Как раз в том внутреннем дворике, сто лет никому не нужном, бедолага-Люциус сталкивается с новым ассистентом Ираклия. Этот парень имеет дурацкую маггловскую привычку курить, порицаемую наставником, а потому скрывается везде, где только можно. Люциус и ассистент учились вместе и вместе, похоже, делали свои татуировки. Уж не знаю, какие там ассоциации с диссоциациями приключились, про них миссис Джигли лучше расскажет, но Малфою становится резко плохо. И менталистка опять погружается в пучины чужого бреда величия.
Я обратил внимание на одну любопытную особенность. С тех самых пор, как в ритуальном зале был открыт источник, я постепенно стал чувствовать отделение как единый организм на уровне ощущений. И если я чуть поднапрягусь, то смогу слышать любые разговоры, ведущиеся тут. Наверно, это сродни тому всеведению, которое демонстрируют директора Хогвартса. Ясное дело, я молчу о своих новых возможностях и не злоупотребляю ими.
После той встречи во внутреннем дворике Малфой надолго ухудшается. Опять закрытый бокс и никакого послабления режима в виде запонок. Запонки и турецкие туфли без задников приходится вернуть Нарциссе, которая так верит меркантильному Райзенбергу, что даже не переживает за мужа. Раз отдали запонки, значит не нужны они, вот и все. Миссис Джигли беседует с пациентом ежедневно, ради него она даже сократила прием остальных сумасшедших.
В один прекрасный момент она говорит, что больше не может прятать больного от объективной реальности и выставляет его гулять по коридору и внутреннему двору. Вроде как, только встретившись с травмирующими воспоминаниями, он сможет их преодолеть и начать жить заново. Ну, или не преодолеть и продолжить жить как раньше. Зачем это нужно я не понимаю, но в менталистике я и не собирался разбираться.
Через некоторое время сумрачный Малфой наталкивается на такого же сумрачного ученика грандмастера. Если бы они оба были в черных пальто, то фотография этой встречи стала бы вершиной вампирского портфолио. Но мне нечем снимать, да и модели одеты во что придется. Меня они не видят, вообще-то я сижу в своем кабинете и нагло пользуюсь новообретенными способностями контролировать пространство. То есть, подслушиваю и подглядываю.
Малфой удивляется тому как его друг скоропостижно исчез из Хогвартса и пропал потом почти на полгода. Тот стоит мрачный и насупленный, но это не показатель, он всегда такой. Люциус и рад бы что-нибудь съязвить, да не получается — его заметно покачивает и сил на колкие остроты нет. Стоят, молчат, потом зельевар буркает, что попал сюда точно так же как и Малфой, экстренно, упакованный в десять слоев Стазиса, по причине пробудившегося проклятия. Малфой удивляется уже по-настоящему и хватает собеседника за левый рукав, потом они переглядываются, синхронно кивают и одновременно закатывают рукава. И в полном обалдении смотря друг другу на руки. Не иначе, ожидали увидеть там что-то другое, а именно, дебильненькие татуировочки, которых больше нет. Потом еще немножко стоят и Малфой сползает по стене. Пантомима на Венецианском карнавале, иначе назвать это действо невозможно.
