Воин жив - страница 28

Ральф Уолдо Эмерсон

Оказалось, что чем больше проходит времени, тем больше мы становимся легендарными. «Легенда» – это значит «вранье».

Уолтер Словотский

Всего только десятидневье назад торговец принес весть о гибели Карла Куллинана.

Лу не был уверен, что этому известию можно верить.

Потом в Приют пришел Олдрен.

– Насколько мне известно, я был последним, кого послали тебя искать, – начал Олдрен, когда они уселись в гостиной Нового Дома. – Я притворялся наемником без работы. – Он плотно устроился в глубоком кожаном кресле рядом с камином и то и дело прикладывался к большой кружке эля. В камине трещали дрова, и в их мерцающем свете он выглядел совершенно заурядным: лет сорока, седоватый, с побитой сединой каштановой бородкой; руку его украшали шрамы, у глаз затаились смешливые морщинки.

– Я пришел в Пандатавэй через пару десятидневий после того, как ты его покинул, и понял, что если ты попал в Пандатавэй ко времени, когда уходил Армин, то скорей всего отправился по следам Карла.

Получалось, что искать тебя нет смысла. И тогда – раз уж оказался в этих краях – я двинул на север, в прибрежные города: мне пришло в голову, что неплохо бы поразведать, какие там гильдия держит силы. Работать так близко к Пандатавэю мы не любим, но, возможно, нам и придется этим заняться – как пойдут дела.

Ну, как бы там ни было, а гильдейцев там оказалось куда меньше, чем можно было ждать. Везде – недобор, и они чего-то боялись.

Он допил эль и разочарованно тряхнул кружкой; Рикетти нацедил ему еще из стоящего в углу бочонка.

– Мечник я неважный, да и с ружьем управляюсь так себе. Но кое в чем я мастер: умею быть незаметным и могу перепить любого. Я поставил нескольким из них выпивку – они и напились. И разговорились.

Выходит так, что Армин и все его люди погибли в Мелавэе.

Джейсон не удивился: Уолтер Словотский сказал же, что не позволит кому-то там убить Карла и потом выжить, чтобы похваляться этим.

– Когда подкрепление добралось туда, трупы уже разложились и воняли. И их ждала записка – ее прикололи к трупу – частью на языке, которого работорговцы не поняли, частью на эрендра. Вместо подписи было три знака. Та часть, что смогли прочесть, гласила: «Воин жив».

Работорговцы обосрались со страху – но что они могли сделать?

Джейсон сглотнул. Воин жив. То самое, что прозвучало в энкиарской таверне. Юноша подошел к каминной полке и забарабанил по ней пальцами. Жар камина обжигал ноги – даже сквозь штаны.

Снаружи, в ночи, захлопали кожистые крылья.

«Что ты об этом думаешь?»

«Не знаю. А что думаешь ты?»

А Олдрен тем временем продолжал.

– Потом – этак полдюжины десятидневий назад – один гильдеец в Ландейле проснулся утром рядом с приятелем, глядь – а у того перерезано горло. И снова записка, все с теми же тремя картинками вместо подписей. И говорят, дюжина человек – несколько из них были мелцы, но не все – следующим утром наняла корабль и уплыла из Ландейла из-под самого носа жезлоносцев герцога Ланда.

– Черт! – Тэннети ударила ладонью по подлокотнику и рассмеялась. – Он вполне может быть жив. Удирать из-под самого носа у неприятностей – родовой знак вашей семейки, Джейсон.

Лу Рикетти кивнул с рассеянной улыбкой.

– Ландейл был первым городом на Этой Стороне, откуда нам пришлось уносить ноги, – проговорил он. Улыбка растаяла. Он тряхнул головой. – Там погиб тот, в чью честь назван ты, – сказал он Джейсону. – Он был моим лучшим другом. – Рикетти закусил губу. – Прости, Олдрен. Продолжай.

– И еще одна записка, снова с тремя подписями. – Олдрен потянулся за картой. – Я узнал об этом в Венесте, на обратном пути… это произошло опять – на сей раз на Менелете. Теперь работорговцы уверены, что твой отец и двое его друзей где-то на Разодранном Архипелаге или, быть может, в Салкете. Гильдейцы либо прячутся, надеясь, что пронесет, либо пытаются поймать их.

Лу Рикетти наклонился вперед.

– Олдрен принес эту весть только вчера. Я начал собирать отряд, чтобы тоже отправиться искать их. Но твой прилет открывает другие возможности.

Кетол кивнул:

– Ежели Эллегон доставит нас до места – мы доберемся до них раньше работорговцев, особливо ежели сообразим, куда они нанесут следующий удар.

«Спасибо, что вспомнили. Однако все зависит от того, куда именно они нанесут удар – и насколько точно мы сумеем это предсказать».

Эйя улыбнулась. Джейсон не мог не признать: его приемную сестру улыбка очень красила.

– Это мы как раз знаем, – сказала она. – Проведите черту. Они направляются в Энделл. Возможно, мысль подал Ахира: на землях гномов они будут в безопасности. Если только раньше работорговцы не перехватят их и не убьют.

«В общем, звучит верно, но я сомневаюсь, чтобы Карл или Уолтер двигались по прямой: слишком хороший указатель работорговцам».

– Мы должны понять. – Джейсон принялся мерить шагами комнату. – Должны связать все воедино – и чем быстрей, тем лучше.

– Пока до них не добрались работорговцы?

– Не в том дело. – Джейсон тяжело рухнул в кресло. Это было как рябь на воде, как скачущие по ней камешки. Когда Джейсон был маленьким, отец редко играл с ним, а потом, после переезда в Бимстрен, такие игры и вовсе отошли в область легенд.

Но он помнил день, когда они по каким-то делам были в Приюте – в тот день вечером, после заката, отец взял его с собой на озеро и научил «печь блины». Фокус был в том, чтобы подобрать правильный камень, особым образом обхватить его пальцами и швырнуть точно параллельно воде и чуть вбок – тогда камешек подпрыгивал пять, шесть, семь раз – и каждый скачок оставлял за собой ровный расходящийся круг ряби.