Дурацкие игры магов. Книга вторая. - страница 104
- Мои родители умерли, госпожа.
Витус сдвинул густые брови к переносице и забарабанил пальцами по губам. Страх, окативший мальчика с ног до головы, озадачил мага. Он думал, что Кевин не знает о своём происхождении, а тот, оказывается, надёжно прятал мысли о нём.
- Чего ты боишься, Кевин?
Мальчишка закусил губу, погладил рукоять сабли и дрогнувшим голосом произнёс:
- Вас, господин. Вы не говорите, что я должен делать. Вы хотите расспросить меня и убить?
- Зачем? Я же сказал: ты гость, а гостей мы не убиваем. - Витус двумя пальцами поднял подбородок мальчишки и посмотрел ему в глаза. - В Лайфгарме другая жизнь, Кевин. Здесь нет рабов. Ты - свободный человек и можешь делать всё, что пожелаешь.
- Даже уйти, господин? - встрепенулся камиец.
- Да, если уверен, что сможешь выжить один в незнакомом мире!
Кевин умоляюще взглянул на Витуса:
- Я ни в чём не уверен, господин. Я не знаю, что делать.
- Стать моим учеником!
На лице юноши смешались испуг и благоговение:
- А правда, что Вы были учителем великого Олефира, господин?
- Да, - усмехнулся гном и лукаво спросил: - Может, всё же расскажешь о себе, Кевин?
Камиец покраснел и отвёл глаза:
- Мне нечего рассказывать. Я сирота. Я всю жизнь был рабом. Ничего интересного, господин.
- Ну-ну, - хмыкнул гном, отпустил мальчишку и повернулся к Розалии: - Наш гость голоден. Последний раз он ел вчера утром, какую-то отвратительную кашу.
Землянка с сочувствием посмотрела на юношу, молча взяла его под руку и повела за собой. Едва они покинули королевские покои, Кевин забыл о голоде и усталости. Он с изумлением крутил головой, разглядывая строгую и изысканную обстановку замка, которая разительно отличилась и от его родного дома, и от дворца кайсары Сабиры. Каменные стены украшали дорогие гобелены с изображениями людей и животных. Факелы и люстры, полыхающие сотнями свечей, не коптили, а приятно пахли смолой и цветами. Да и люди, встречавшиеся им на пути, были приветливыми и дружелюбными. Они улыбались госпоже Розалии, желали ей доброго дня и одаривали Кевина любопытными открытыми взглядами. Юноша чувствовал себя неуютно. Ему вдруг показалось, что всё происходящее - чудесный сон, и, проснувшись, он вновь увидит перед собой строгое и вечно недовольное лицо надсмотрщика. Но сон всё длился и длился. Наместница привела его в покои поменьше королевских, но такие же ошеломительно красивые. Большая кровать с тонким кружевным балдахином, огромный диван и кресла, высокий и широкий платяной шкаф с золотыми ручками, зеркало в тяжёлой массивной раме, напольные часы, фарфоровые вазы, столики, полки с книгами… У Кевина глаза разбежались от количества предметов. Он робко жался на пороге, не смея ступить на роскошный тёмно-красный ковёр.
- Проходи, Кеви, теперь это твои комнаты, - ласково произнесла Розалия.
Юноша глубоко вздохнул и сделал маленький шаг вперёд. Великолепная кровать манила и притягивала его. С опаской приблизившись к роскошному ложу, Кевин пальцем коснулся тонкого шёлкового покрывала, а потом погладил его и шумно выдохнул: ткань оказалась головокружительно мягкой и нежной. Юноша готов был вечно гладить её, но тут Розалия хлопнула в ладоши, и он испуганно обернулся.
Двери отворились. В комнату, улыбаясь, вошли четыре горничные в одинаковых коричневых платьях. Они присели в реверансе, и старшая, красивая тёмноволосая женщина с добрыми синими глазами, спросила:
- Что Вам угодно, госпожа Розалия?
- Вымойте нашего гостя. - Землянка подошла к ней почти вплотную и тихо добавила: - Будьте с ним предельно вежливы и внимательны, Констанца. Мальчик многое пережил и чурается людей. Кстати, его зовут Кевин.
Старшая горничная понимающе кивнула и посмотрела на юношу:
- Прошу Вас следовать за мной, господин Кевин.
Голубые глаза округлились от удивления:
- Я не господин.
- Конечно, - тут же согласилась Констанца, - но всё равно, соблаговолите пойти со мной.
- Иди, Кевин, - улыбнулась Розалия, и, прижимая саблю к груди, Кевин пошёл за горничной.
Несмотря на опасения Констанцы, юноша безропотно позволил раздеть себя и усадить в ванну. Горничные осторожно вымыли его, кривясь и морщась при виде синяков и ссадин, покрывающих худое тело. Затем подровняли густые тёмно-русые волосы и облачили в чёрные брюки, белую рубашку и мягкие замшевые полусапожки, присланные супругом наместницы. Одежда подошла юноше идеально, и горничные довольно заулыбались - их подопечный покинул ванную комнату настоящим аристократом. Только странная манера прижимать к животу саблю оставила у девушек тревожный осадок. Мальчишка словно чего-то боялся, и они не могли понять чего.
А Кевин действительно боялся. Он был в шоке от того, что с ним обращаются, как с важным господином, и чувствовал себя неловко в богатой дорогой одежде. Когда Констанца сказала юноше, что проводит его в трапезный зал, он с трудом подавил желание сказать нет. Кевину хотелось забиться в какой-нибудь укромный уголок, где он смог бы хоть немного прийти в себя и осмыслить происходящие с ним перемены. Но отказать Констанце не хватило духа, и юноша покорно поплёлся за ней, мысленно готовясь к худшему.
Старшая горничная привела Кевина в большой зал, где его ждали наместница хозяина и учитель великого Олефира. Юноша низко поклонился, обвёл глазами изысканно сервированный стол и забыл обо всём на свете. Еда заслонила собой весь мир. Кевин был так голоден, что согласился бы умереть за тарелку супа. Он позволил усадить себя за стол, с вожделением проследил, как Розалия наполняет тарелку жареным мясом и овощами, и рука сама собой потянулась к ложке. Юноша набросился на еду, словно коршун на цыплёнка. Запихивая в рот мясо, он мечтал лишь о том, чтобы перед смертью ему дали добавки.
