Дурацкие игры магов. Книга вторая. - страница 113
Веерно-еловый лес расступился, и взору мага открылся огромный величественный замок, словно выросший из-под земли. Он стоял в стороне от тракта, возвышаясь над буйно цветущими садами и хаотично разбросанными крестьянскими домиками. По величине замок мог соперничать с дворцом эмира Сафара в Куни, а красотой, пожалуй, превосходил его. "Или строгий готический стиль мне ближе восточной пышности и роскоши? - спросил себя Валентин и сам же ответил: - Как пить дать, ближе". На развилке целителя уже ждали. Молодой аристократ в строгом чёрном камзоле, брюках и высоких сапогах лично выехал навстречу целителю, спрыгнул с коня, поклонился и с истинно королевским достоинством сообщил:
- Я - граф Бастиар Каруйский. Буду рад принять Вас в моей скромной обители, господин целитель! И моя радость утроится, если Ваше искусство вернёт мне надежду стать отцом!
Солнечный Друг снисходительно кивнул, и граф, бросив поводья пажу, пошёл рядом с расписной тележкой. Сопровождающие Бастиара вассалы и солдаты, потянулись следом, но он махнул рукой, указывая на замок, и свита понеслась к темнеющим вдалеке воротам.
- Я отослал их специально, господин целитель. Лишь в дороге я имею возможность поговорить с Вами, не опасаясь быть подслушанным.
Валентин с удивлением взглянул на графа:
- И чего же опасается столь могущественный человек?
- Родственничков, будь они не ладны, - в сердцах ответил Бастиар и, словно простой солдат, смачно плюнул. - Это настоящие стервятники, господин целитель! Только и ждут момента, чтобы отравить, прирезать или подстроить несчастный случай. Моё богатство им покоя не даёт! Но начну сначала. Мой предок пришёл в Камию с великим Олефиром и в битве с местными корольками покрыл себя неувядаемой славой. За силу, отвагу и храбрость повелитель Камии даровал ему Каруйскую долину и замок. Мой род испокон веков владел долиной, и даже когда великий Олефир оставил нас, а принц исчез, герцог Ральф, захвативший Аргул, признал моё право на Каруйскую долину. Мы заключили сделку: мои солдаты патрулируют границы с Харшидом, Брадосом и Крейдом, а он не вмешивается во внутренние дела графства. Но суть не в этом. Род каруйских графов умирает. Я последний прямой потомок первого графа Кару, и у меня нет детей. Подозреваю, что дело не чисто: четыре моих любимых наложницы совершенно здоровы, да и простыми рабынями я не пренебрегаю. Я во всеуслышание заявил, что сделаю мать моего сына любимой наложницей. Я приглашал лучших лекарей со всей Камии, и все они твердят, что дело во мне! Но я не верю. Нутром чую, что стал жертвой некой многоходовой интриги моих дорогих родственничков!
Валентин оглядел графа с ног до головы и вздохнул:
- Не случалось ли тебе, Бастиар, поссориться с каким-нибудь магом? С тем же великим Олефиром или принцем Артёмом?
- Нет, - категорично ответил граф. - Незадолго до исчезновения принц Артём побывал в Кару и ушёл весьма довольный моим гостеприимством.
- Хорошо… - протянул целитель, глотнул пива, а потом, спохватившись, сотворил ещё бутылку и протянул графу: - Попробуй, Басти! Глядишь, пиво прояснит память, и ты вспомнишь, почему великий Олефир разозлился на каруйских графов.
Бастиар послушно сделал несколько глотков и вдруг хлопнул себя по лбу:
- А ведь был неприятный инцидент с великим Олефиром! Только не у меня - у деда. Ещё до моего рождения повелитель Камии приезжал в Кару. Дед закатил в его честь роскошнейший пир. Под конец праздника он представил великому Олефиру своих дочерей. Одна из девушек понравилась повелителю, и он захотел забрать её, но дед отказал, сославшись на то, что уже продал дочь наместнику Брадоса. Повелитель рассмеялся и предложил за наложницу баснословную цену, но винные пары затуманили мозг деда. Он твёрдо стоял на своём, мотивируя отказ законами Камии, установленными самим повелителем. Говорят, что дед упрямился до последнего, и только после того как великий Олефир протрезвил его, сделка была оформлена. Повелитель похвалил деда за смелость, забрал наложницу и отбыл в Ёсс.
- Однако наказать несговорчивого подданного всё же решил, - закончил за него Валентин. - Фира наложил на ваш род проклятие, и уже третье поколение каруйских графов стало последним.
- Как последним? - ошарашено переспросил Бастиар. - Ты хочешь сказать, что мои родственнички тут не причём? Значит, мне суждено умереть, не оставив наследника?
- Ну почему же? - пожал плечами Солнечный Друг. - У тебя любимых наложниц аж четыре штуки! Они ещё нарожают тебе и сыновей, и дочек! Хочешь, будут сплошными двойнями разрождаться?
- А проклятие великого Олефира?
- Снял я его, Басти, как только почуял. Уж больно интересная штука. Мой учитель, бывало говорил: "Вот когда научишься снимать проклятья, Валя, можешь считать себя настоящим магом". До сих пор у меня не получалось, а с тобой, как по маслу прошло. То-то он будет рад. И мамочке расскажет! - Губы землянина растянулись в блаженной улыбке, взор затуманился. - Вернусь в Лайфгарм, первым же делом ему этот фокус покажу. И пусть только скажет, что я не настоящий маг - Диме пожалуюсь!
Валентин сотворил два широких бокала с коньяком и протянул один из них графу:
- Давай помянем Фиру, друг мой. Гад он был редкостный, но маг замечательный. - Залпом осушив бокал, Валя вновь наполнил его и строго взглянул на графа: - Не тормози, Басти! Между первой и второй перерывчик небольшой. Пей! Следующий тост про тебя будет.
Бастиар послушно выпил, и Солнечный Друг провозгласил:
- Плодитесь и размножайтесь, граф!
К тому времени, как расписная тележка подъехала к воротам замка, на её мягких подушках нежились два седока. Граф живописал землянину достоинства каруийских наложниц, а Солнечный Друг рассказывал о своих любовных интрижках на Земле и в Лайфгарме. Свита Бастиара с недоумением и страхом проследила, как из тележки вывалились два пьяных в доску приятеля и, поддерживая друг друга, направились в женскую часть замка. Всю ночь из покоев наложниц доносились взвизги и смех, а утром подтянутый и лучащийся восторгом граф появился в приёмном зале:
