Цитадель бога смерти - страница 105
— Да, я искусен, Нидил, Кто Замораживает Все Дыхание. Я и не желаю казаться другим. Но все, что я имею, я приобрел от своего учителя мастера колдуна Врадуира, — сказал Тирус без всякого выражения. Все его внутренности превратились в ледяной комок, а ноги дрожали от болезненных спазм. Это внутри его билась жизнь, чувствуя, что над ними всеми нависла смерть. Не боль, не удовольствие — конец их существования. И… бессмертие для Врадуира?
— Он был способным учеником, — возразил Врадуир. — Очень умный, этот мой сын. Он… почему он разрушил все мои заклинания и освободил себя и Эрейзана из тюрьмы? Я ведь был уверен, что ни один из смертных не может выбраться оттуда. Сам дьявол помог мне заколдовать клетку. И вот они здесь. Как я и сказал, мой сын мастер-колдун…
— Но Врадуир не обучил меня всему, что он знает. — Врадуир слушал внимательно, ожидая ловушки. Тирус спокойно продолжал: — Его последними словами, когда он запер меня в тюрьму, были: «Глупец! Тебе еще многому надо научиться, прежде, чем ты станешь для меня достойным соперником.»
Врадуир бешено замотал головой.
— Я только хотел его унизить, чтобы сделать покорным. Он величайший колдун, гораздо выше, чем я.
Тирусу не хотелось лгать, но он ответил:
— Если бы я был величайший колдун, я пришел бы сюда один. Но мне помогали. — Он с любовью посмотрел на Джателлу. Эрейзана и Илиссу. — Я нуждался в их помощи. Без них я не смог бы разбить все запоры Врадуира и не прошел бы через Запретные страны, не вошел бы в твою цитадель, Бог Смерти. А Врадуир один противостоял нам. Рабы были его собственные и подчинялись его магии, выполняли его приказы. Посуди сам, Лорд Смерти. Кто из нас более могущественный? Только такой могущественный колдун, как Врадуир, мог совершать эти чудеса. Я даже не пытался обмануть дьявола. Я не пытался подчинить себе секреты жизни и управлять ими. У меня даже нет собственных врагов. — Тирусу было неприятно говорить эту мучительную правду. — Загляни в мою душу, Лорд Смерти. Узнай о ее боли и беспомощности, узнай, что я был заколдован и заточен в камеру, когда мой народ умирал и нуждался в защите от гнева дьявола, узнай, что если бы я был такой колдун, как говорит Врадуир, я бы сделал все, истратил бы все могущество, чтобы защитить Камат и предотвратить те жертвоприношения, которые уже сделал Врадуир…
— Нет! Мой сын настоящий колдун, — закричал Врадуир. — Возьми его и мы будем править вместе, Нидил! Я принесу тебе в жертву весь мир, мое государство, мое королевство! У меня огромные и величественные планы, как править миром. Каждая страна, каждая провинция — все у моих ног. О, Великий Нидил! Мой сын — это жертва, которую я приношу тебе и затем мы будем союзниками, навсегда!
Тирус не двигался. Странное сияние поглотило его. Это был океан света. Джателла прижалась к нему, ее шелковистые волосы щекотали его щеку.
Умрут ли они? Так это и есть смерть? Возьмет ли Нидил их в свои ледяные объятия?
Он увидел себя и увидел Врадуира. Где? Где они? Как он мог увидеть себя самого, если не…
Он был в Камате, последняя встреча с отцом. Он был околдован, связан заклинанием, а Врадуир говорил:
— Если бы ты не был так упрям, если бы ты стремился достичь запретных глубин, я бы поделился с тобой. Мы бы правили всем, даже богами, даже самой смертью! Но ты умрешь, а я пойду дальше и разгадаю секреты смерти. Я один буду обладать мудростью, я, король Камата, колдун, которому никогда не будет равных!
Свет угасал. Тирус и Джателла были как одно существо, которое швырял невероятный шторм. Они были где-то высоко, между солнцем и луной. И затем холод и слепящее сияние растаяли и с них стекла талая, как вода, жидкость.
Спокойствие царило в огромной комнате. Нидил ждал на алтаре с холодным огнем, бесформенный, безгласный… вечный… Ждущий…
Тирус облизал пересохшие губы, приобретая снова способность двигаться. Джателла зашевелилась в его руках, спросил слабым голосом:
— Ти… Тирус? Что случилось?
— Черт побери! Что нас ударило? — спросил Роф, с изумлением оглядываясь вокруг, разыскивая исчезнувший неземной океан. — Колдун?
Затем Роф, как Тирус и Джателла, посмотрел на алтарь. Теперь на нем стоял другой кристаллический куб. Он был наполнен тем же переливающимся сиянием, как и кубы в жертвенных комнатах. Этот куб был не таким маленьким, как кубы, содержащие корону Гетании, сеть человека-рыбы или гобелены Арниоба, но и не такой большой, как для священного жеребца Грос-Донака. Он как раз был по размеру куба певца из Атея и Илиссы, если бы она была убита. Но этот куб содержал Врадуира.
— Гетания, храни нас, — в ужасе прошептала Джателла.
— Она хранит, моя любимая, — Тирус зарылся лицом в шелковые волосы Джателлы, чтобы скрыть слезы на глазах. Затем он овладел собой и стал смотреть на куб, его сердце истекало кровью из старых ран и новых, только что полученных.
Врадуир был заморожен во время заклинания, последнего жеста, который сделал колдун в своих усилиях противостоять божественным силам. Его руки были воздеты к небу, голова откинута назад, губы раскрыты. Как волшебная музыка певца из Атея звучала возле куба, где он был заточен навечно, так и здесь, тайные слова Врадуира будут звучать вечно в этой огромной комнате. Вечно звучать и их могут принять только другие колдуны, равные ему по могуществу, такие, как Тирус. Заклинания, которые собрали всю магию Врадуира вокруг него, для его защиты.
— Моя жертва, — объяснил Нидил. — Этот колдун из Камата мой. Сделка заключена, как он и желал. Он хотел постигнуть тайны жизни и смерти. Здесь он добьется своей цели. Он их узнает. Он узнает то, что другие смертные никогда не узнают. Он один будет знать это, он и я. Мы разделим знание. Союзники. Думаю, что он будет доволен. Он будет править здесь вечно, мой слуга Врадуир — мое самое бесценное сокровище.
