Дело Белки - страница 87

– Счастливчик, передал вам мои извинения?

– Да!

– Хорошо! Иначе мне пришлось бы просить прощения дважды! Я с интересом взглянул на собеседника, и тот пояснил:

– Сначала за обидные слова, которыми я так жестоко спровадил вас в Москву. А потом за то, что по глупости и сам не сразу разглядел, каким особенным человеком вы являетесь. Родись вы на несколько веков раньше, вы наверняка стали бы рыцарем. Я невольно поперхнулся. В третий раз за последние два дня меня пытались выставить тем, кем я себя даже близко не чувствовал.

– У вас есть редкий талант, – продолжал Дурак. – Вы верите в окружающих, и готовы пожертвовать собой ради этой веры. Совершенно уникальная особенность, тем более для неудачника. Впрочем, тем большее уважение она у меня вызывает. В любом случае, обещая вам, если мы уцелеем, я лично прослежу за тем, чтобы вы заняли подобающее положение в нашем Обществе.

Никогда еще такие приятные слова в мой адрес не заставляли меня испытывать столь горького чувства стыда и неприязни к самому себе. Человек, которого описывал Иван Иванович, ни за что бы не стал предвкушать расправу над своим бывшим соратником. Я же, наоборот, ждал момента, когда мне представиться случай предъявить Счастливчику обвинения, и, чего греха таить, в воображение уже представлял, как остальные защитники будут хвалить меня, превознося мой аналитический ум и выдающиеся детективные таланты. К счастью, многочасовой отдых и хорошая погода довольно быстро помогли мне перейти от бессмысленного самоуничижения к более конструктивному занятию. «Дмитрий должен сам во всем признаться!» – постановил я. Оставалось придумать, как заставить его это сделать. Лучше всего подходил шантаж. Я дожидаюсь встречи со Счастливчиком, сообщаю, что мне все известно, и предлагаю ему самому совершить чистосердечную явку с повинной к Дураку. Дальше пусть выкручивается сам. Наказать его, конечно, накажут, но думаю, рвать на части осинами не станут. Опять же, Белка все еще не найдена, и если Дмитрий не только организовал ее похищение, но и знает, где она спрятана, в момент выбора меры пресечения у него будет прекрасная возможность для торга.

Приняв это мудрое решение, я взбодрился и с гораздо более легким сердцем зашагал по лесу. Птички пели. Солнце светило. Чуть впереди среди древесных стволов мелькала мохнатая, словно поросшая лишайником спина проводника-лешего. «Та сторона» снова стала казаться мне самым прекрасным, уютным и во всех смыслах зачарованным местом на свете. Мало того, я вдруг понял, что уже не могу согласиться с названием своей должности. Какой же я неудачник, если мне повезло столкнуться с чудесами, о которых большинству людей земли остается только мечтать. Ошиблись вы, господа, защитники! Пусть я и «Знамя провала», но несомненно самое удачливое «Знамя провала» в мире. С этой жизнеутверждающей мыслью я сделал очередной шаг и вперед и, споткнувшись, рухнул на землю.

– Не ушиблись? – заботливо поинтересовался, шедший чуть поодаль Иван.

– Ерунда, – соврал я, вставая и отряхиваясь, хотя на самом деле приложился об землю весьма и весьма чувствительно. Причем, что обидно, сделал я это практически на ровном месте, если не считать…

Я присмотрелся к этому самому «не считать» и почувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке. Не мог же я считать своей тарелкой глубокую вмятину, оставленную в мягком лесном дерне исполинской лапой неизвестного животного.

– Иван Иванович, – поспешил я выяснить, выбираясь из следа. – А здесь тиранозавры водится?!

– Да вроде бы не должны? – еще не понимая, чем вызван мой вопрос, удивленно ответил Дурак. – А в чем дело?

– Вот в этом! – ответил я, указав пальцем себе под ноги и на всякий случай огляделся, чтобы не быть захваченным врасплох каким-нибудь не водящимся здесь тиранозавром. Иван обошел разделявший наш куст и, наконец-то, тоже увидел след.

– Ну, что? – забыв про положенную мне рыцарскую сдержанность, поинтересовался я.

– Во-первых, – начал Иван. – Это не тиранозавр. А, во-вторых… Чем должно было оказаться это «во-вторых», я так и не узнал, потому что буквально в десятке шагов от нас раздался жуткий треск. «Чтоб тебя!» – ругнулся я про себя и, не дожидаясь появления хозяина гигантского отпечатка, рыбкой метнулся «за», а вернее, «под» ближайшее дерево. Оказавшись, в этом сомнительном укрытии, я стал перекатываться сбоку на бок, пытаясь перетащить со спины на живот отобранный у Соловья Калашников, и гадая, каким на вид окажется

приближающийся монстр, и в какую часть тела ему следует стрелять. Самое разумное было посоветоваться с Иваном, но на тех участках леса, которые я мог видеть, не высовываясь из-за дерева, защитника не было. «Черт побери!» – обречено подумал я. «И угораздило меня отдать ему Кладенец!» Прошу понять правильно. Я вовсе не завидовал тому, что у Ивана оказалось более совершенное оружие. Просто, даже продолжая сидеть в укрытии, и не имея ни малейшего обзора, я вдруг отчетливо понял, где именно находится сейчас Дурак. Он снова отправился спасать мою несчастную шкуру. Возможно, неудачника это бы и устроила, но слушком уж часто меня в последнее время называли рыцарем.

– Иван Иванович, стойте! – заорал я, бросаясь вдогонку за своим старшим товарищем. – Подождите я с вами! Не знаю, расслышал ли меня Дурак за хрустом ломающихся под ногами монстра деревьев и кустарников, но это уже не имело значения. Я снял автомат с предохранителя, передернул затвор и с криком: «Брат, я иду!» – рванулся из укрытия. Зрелище, представшее моим глазам было достойно кисти, как минимум Васнецова, а то и кинокамеры Джорджа Лукаса. Иван гордо, широким шагом, не обнажая меча пересекал лесную поляну, а навстречу ему со скрипом и грацией шагающего танка из пятого эпизода «Звездных войн» выступал массивный, потемневший от непогоды и времени бревенчатый сруб, известный в народе под именем «Избушка на курьих ножках»!