Метаморфозы: тень - страница 58

Малый снова хмыкнул и добавил:

— Да что там памятников. Младенцев. Он мечтает о сотнях младенцев, названных его именем. А еще о десятках улиц и по кварталу в каждой столице. А что? Представь, Мастер, проходишь речной квартал и, прежде, чем свернуть к портовой дороге, выходишь на Аллею Геррика, идешь мимо статуи Геррика, под которой собираются молодые поклонники Геррика.

— По имени Геррик, — Бравин поневоле ухмыльнулся. — На самом деле, не смешно. Советник тщеславен, вот только власть он любит больше. Власть — вот его мотив.

Я кивнул. Власть, почему бы и нет. Сколько их вокруг, желающих насладиться властью? Тысячи. Десятки тысяч.

— Отлично. Теперь давайте сделаем так. Я не знаю вашего советника, поэтому мне будет проще. Вы рассказывайте о его поступках, а я буду объяснять их, предполагая, что он, в первую очередь, стремится к власти. Договорились? С самого начала.

Бравин только развел руками, но Малый неожиданно для меня согласился:

— Что мы теряем, Мастер? Время есть, свидетелей нашего позора — нет. Мы никому не расскажем, а это задохлик — тем более. Так что давай попробуем. Я начну, — это он уже мне. — Чем занимался Геррик до Куарана, я не знаю…

— Он год назад прибыл в качестве посла, приехал из Ромона, — перебил Бравин. — Помню, Владыка все удивлялся, зачем лаорцам понадобилось ни с того ни с сего менять дипломата. У него в Ромоне, вроде, и особнячок был, и любовница, и доход какой-никакой. Но это прихоть правительницы, против нее не пойдешь.

Я остановил его. Аккуратно. Вежливо. Зачем нам проблемы на ровном месте?

— Высший, если можно, интерпретировать буду прямо по ходу. Для меня ваш советник — деревянная чурка без лица и характера, мне проще. Если бы я стремился к власти, то что мне было бы делать в этом Ромоне? Бизнес — бизнесом, любовница — любовницей, но мы же определились: его мотив — власть. Насколько я помню лекции Наташи, — я превентивно вскинул руки. — Лектор у нас такой был. Так вот, насколько я помню, Ромон — торговый город, всей ценности в котором — порт и флот. Искать там дорогу к власти — безнадежная затея. А Куаран — один из столпов, твердыня Востока. Плюс, война — отличное время для движения наверх. Появляются новые возможности, умирают враги, остро нуждаются в чем-то друзья. Он пришел к вам, может и без плана, но с ворохом надежд — точно.

— Ладно, — покладисто согласился Бравин. — Допустим. Чем он занимался в городе до переворота? Интриговал, заручался поддержкой, кого-то подкупал, что-то обещал — обычная работа дипломата.

— Подожди, Мастер. Помнишь, когда Владыка письма с призывом прислать помощь по столицам рассылал? Все послы только кивали вежливо, один Геррик обещал помощь. Одни лаорцы прислали несколько отрядов к переправам.

— Каплю в море.

— Неважно, но они единственные, кто помог, остальные не сделали ничего, пока совсем поздно не стало.

Трудная работа — по обрывкам чужих воспоминаний восстанавливать общую картину. Ты, словно художник, рисующий фотороботы по скудным описаниям, делаешь один мазок тут, другой там. И, вроде, похоже, а не узнать. Можно, конечно, спросить, уточнить, вот только зачем я им тогда вообще буду нужен, если мне надо через каждое слово разжевывать?

— Ищите выгоду. Допустим, ему войска здесь были нужны. А еще признание и доверие. Я так понял из ваших рассказов, что в Куаране переворот был? На чьей стороне Геррик выступил?

Алифи переглянулись.

— Ни на чьей, но в той кровавой бане, что в городе закрутилась, лаорцы, в целом, не пострадали. Никто не рискнул их тронуть. Ни мятежники, ни гвардия. Отряды Лаорисса вышли из города сразу после мятежа и ушли на Восток.

— Вот и ответ. Значит, войска в городе были нужны для безопасности Геррика.

— Не совсем, — Малый подался всем телом вперед. — Не для безопасности, дружище, для верности.

Как-то приятно согрело мне душу его «дружище». Вот, кажется, ничего особенного, а поди ж ты.

— Если бы у церковников ничего не вышло, вмешались бы лаорцы.

— На чьей стороне? — Бравин все еще был настроен скептически.

— А я не знаю, на чьей, — пожал плечами Карающий. — Да и какая разница? На чьей бы стороне они не выступили, город упал бы в руки Геррику, как перезрелая слива. Думаю, так и было бы, вот только Толариэль чересчур быстро справился с сопротивлением, перерезал гвардию и все закончилось раньше, чем лаорцы успели вмешаться. А что? Интересный вариант получается, похожий на правду.

— В том-то и дело, что только похожий. Ладно, проехали. Геррик спас Энгелара, побитого и поломанного у себя пригрел. Вместе с ним и выехал к себе на родину. С одной стороны, словно трофей повез, но с другой… спас же?

Здесь пришла моя очередь пожимать плечами. Я понятия не имел, о чем говорил Алифи. Но моего участия уже и не требовалось. Умные. Матерые. Побитые жизнью, они, словно волки на охоте, чувствовали запах добычи. Шли по следу, уже не обращая на меня внимания.

— Спас, — Малый усмехнулся. — Или прихватил лишний аргумент в споре? Не вышло Куаран взять свеженьким, решил помариновать и забрать в лучшем виде. Какими бы титулами не называл себя Толариэль, пока жив Энгелар — он был только плевком на ветру.

Что-то склеивалось вокруг, возникала химия: мысли разных людей начинают дополнять друг друга, и вот уже не три головы думу думают, а суперкомпьютер задачи на раз считает.

— Подождите, — я вклинился в разговор. — А кто ему Энгелара вашего вообще отдал? То есть, если он был поломанный да побитый, значит до него мятежники все-таки добрались. Почему живым оставили, уйти дали?

Малый щелкнул пальцами, причем неожиданно сильно. Словно щепка треснула между длинными пальцами.