Кровавый рассвет (-Ветер, несущий стрелы) - страница 101
- Клянусь, никаких подобных сведений не поступало, у нас все спокойно, алки ни разу не нарушали границу, а я тут уже пятнадцать лет... Ничего такого не знаю, ни сном, ни духом...
- И тем не менее, по нашим сведениям, Амори готовится к нападению. В трех милях за рекой стоят его войска, и сам он там, а вы и не знаете? Или не желаете знать? Или вам было заплачено за молчание и пренебрежение своими обязанностями? - Моррест постарался напустить в голос холода. - Вы дворянин?
- Да... Так точно, то есть... Поместье мое в Алхаггской земле...
- И я дворянин, - ввернул Моррест. - А дворяне Империи не должны друг друга убивать. Поэтому, так уж и быть, подскажу вам, как избегнуть кары. Значит, сейчас вы официально передаете мне командование и вместе с родными, кто у вас есть в крепости, отбываете в свое имение. Пока все не закончится, будете сидеть там тише воды, ниже травы, лучше пусть никто, кроме родных, не знает о вашем возвращении. Иначе, боюсь, Император решит судить вас, как предателя или, по крайней мере, за неисполнение служебного долга. А это, сами понимаете, может кончиться плахой. И для вас. И для ваших родных - чтобы не было кровников. Знаете, новый Император молод и горяч, и временами принимает верные, но слишком крутые решения...
Все. Запуган до полной потери разума. Теперь все сделает, как надо, не пикнет.
- Да-да, конечно, - отчаянно, но лучше бы и не пробовал, пытается сохранить лицо комендант. - Теперь мне видно, что вы сможете отразить наступление.
"А ведь он, считай, офицер-пограничник, - сокрушался Моррест. - По нашим меркам, с учетом важности участка границы - должность полковничья, а то и генеральская! Впрочем, какая страна, такие и офицеры".
- Не беспокойтесь, сир комендант, я не подкачаю, - стараясь убедить не столько его, сколько себя, произнес Моррест. - И удачи вам с вашей семьей. Даст Справедливый Стиглон, еще выпьем после победы и торжества справедливости. Я ведь верю в вашу невиновность, и вы мне нравитесь. Что ж, поехали в крепость. Сотники! Поднимайте людей, выступаем немедленно. - И тихо, чтобы никто не услышал, добавил: - Куй железо, пока Горбачев.
Но сказать было существенно проще, чем сделать. Сколенцы Морреста поднялись быстро, в лучах закатного солнца отмаршировали оставшиеся мили, и уже в предвечерних сумерках вошли в город. "Толстяк" распорядился затворить ворота и никого, ни за какие деньги, не пропускать. На всякий пожарный гарнизоны надвратных башен были разбавлены верхними сколенцами, своих людей Моррест приставил и к механизмам, открывающим ворота и спускающим подъемный мост. Теперь можно быть уверенным, что алки, если не увидели подход войск с того берега, какое-то время будут в невединии.
Моррест сноровисто расставлял своих людей у всех, важных с его точки зрения, объектов: крепостного арсенала, склада с продовольствием, штаба, целый взвод - на пыльном плацу, где расположились знаменитые метательные машины. Здесь он и приказал коменданту собрать и построить весь личный состав. На всякий пожарный здесь же были построены и верхние сколенцы, оставшиеся, когда посты заняли позиции. Даже теперь воины Морреста были в большинстве. Если же вспомнить, что его бойцы прошли всю прошлогоднюю кампанию, познали свою силу, а всю зиму старательно махались деревянными мечами и копьями на плацу, бегали в полной выкладке и учились маскировке... Если что, местных надо разоружить и запереть в казармах. Благо, при таком коменданте все не так уж сложно.
А вот метательные машины Морресту понравились, не просто понравились, а прямо-таки пленили взгляд. В этом бедном на технику сложнее гребной галеры мире они смотрелись прямо-таки пришельцами из других времен. Таковыми они и являлись, разве что пришли не из будущего, а из прошлого, когда слово "Империя" еще не вызывало обидных насмешек.
Это были не знакомые по картинкам в учебниках истории римские катапульты-онагры, а нечто куда более могучее и грандиозное. И принцип действия, насколько понял Моррест, был совсем другим: вместо скрученных жил тут использовалась масса противовеса.
И противовес имелся: соединенный с главной балкой механизмом типа огромной дверной петли, он представлял собой железную клетку, в которой лежали отлитые из свинца кирпичи. Даже на вид противовес был не меньше десятка тонн. А метательная балка оказалась толстенным, укрепленным железными полосами бревном метров двадцать длиной, вполне пригодным в качестве корабельной мачты. Оканчивалось бревно пращой из нескольких цепей с прикрепленной к их концу "корзинкой" из грубой кожи. Цепь была жестко закреплена с одной стороны, другой конец закреплялся так, чтобы при выстреле праща раскрывалась и выбрасывала снаряд в определенной точке. Таких точек было несколько: в зависимости от них и оставленной длины пращи менялась прицельная дальность выстрела и даже траектория. Чем короче была праща, тем более навесной она была.
Балка была закреплена на свободно крутящейся оси, которая, в свою очередь, подобно турнику крепилась на двух еще более толстых, наверное, добрый метр в диаметре, бревнах-стойках метров в пятнадцать высотой. Несколько горизонтальных перекладин, отвесов и опорных бревен придавали им достаточную устойчивость. От основной балки вниз тянулись канаты, прикрепленные к двум огромным "беличьим колесам". В каждое из них помещались по двое воинов, которые и подтягивали канат, опуская балку с пращой к длинному, метров в двадцать пять, с широкой выемкой ложу для снаряда. Выпрыгнут из "беличьих колес" заряжающие, уйдет строго вниз противовес - и, повинуясь ушедшей вверх балке, праща потащит ядро по "колее". Потом широко размахнется - и в верхней точке траектории раскроется, выбрасывая снаряд.
