Кровавый рассвет (-Ветер, несущий стрелы) - страница 164
На небольшой поляне неподалеку колонна стягивается в "коробку" строя и замирает. Моррест объезжает строй, вглядываясь в сотни лиц - молодых и не очень, знакомых и незнакомых, красивых и безобразных. Большинство он знает всего несколько дней - но все они уже стали своими, с кем породнила короткая, но жестокая война. Здесь каждый знал свое место, каждый помнил, для чего взяли в руки оружие. А еще тут были лишь те, кто умел до последнего прикрывать бок товарища, держаться, как бы ни было тяжело. Остальные... Остальные оказались в числе тех трехсот, для кого война уже закончилась.
Те, кто остались, теперь Морресту как родные. И прежде, чем все начнется, надо кое-что им сказать. Не из щеславия, из стремления подбодрить тех, кто пойдет в бой - нет, они должны знать, как знает он сам: все было не зря. Даже если всем им суждена смерть, Амори не будет пировать в императорском дворце и сорить казной Сколена.
- Сегодня утром прибыл гонец от Эвинны! - возвысив голос, произнес Моррест так, чтобы все услышали. - Армия Верхнего Сколена выступила на помощь Императору, готовясь схватиться с врагом. В Верхнем Сколене три легиона, двенадцать тысяч воинов, безмерно преданных Империи и готовых сражаться до конца. А у Амори нашими стараниями осталось не больше трех тысяч человек. Если братья-сколенцы успеют дойти до столицы - не видать ее Амори, как волос в заднице!
По шеренгам воинов пронесся хохот. Тут ценили крепкое словцо, немудреную, но острую, как перец, шутку.
- Они вышли из Тольфара четыре дня назад, сейчас должны быть на подступах к столице. Еще день-два - и Амори останется только уходить, поджав хвост. Но сегодня он еще может успеть в столицу раньше Эвинны. Мы не должны этого допустить. Судьба Империи решается здесь и сейчас. И хоть многие, кроме нас, воюют с алками, но зависит победа от нас. Покажем Амори, что каждый сколенец стоит десяти наемников!
...Привычная армейская суета. Занимают свои места лучники, строятся в заросшем ольхой овраге, готовясь атаковать алков, пешие латники. Рыцари расположились с другой стороны, за поросшим крапивой холмом с какими-то развалинами. Их смертоносная лавина должна смести тех, кто успеет построиться, а если будет грозить разгром - прикрыть дорогу на лагерь, мощным контрударом пробить "коридор" для пехоты. Плох тот полководец, у которого нет "запасного варианта", и не одного.
Звонко стучат топоры. Селяне, всю жизнь проводящие среди лесов, умеют подрубить дерево так, чтобы оно не падало даже от ветра. Но толкни вполсилы дерево особым образом - и столетняя сосна или береза, скрипя и возмущенно шумя ветвями, низвергнется на врагов.
Лучники, пыхтя от натуги, натягивают тетивы. На них особая надежда. Чем больше в войске ополченцев, вчерашних селян, и меньше хоть как-то обученных воинов, тем менее желательна рукопашная. Как ни крути, а крестьянину не сравниться в умении махать мечом с, пусть пешим, но рыцарем. Никакое мужество не заменит мастерство и опыт.
Мечники проверяют, хорошо ли идут из ножен мечи. Настоящие солдаты, профессионалы - меч не для дилетантов. Но именно он - самое страшное оружие в ближнем бою. Копьеносцы последний раз проводят точильным камнем по лезвиям наконечников. Им придется выдерживать натиск наемной пехоты, если отступать понадобится с боем. Готовят к бою свое оружие и секирщики - ужас алкских латников. Все идет как обычно. Отчего же на душе так неспокойно, будто нога зависла над пропастью, и хватит одного неосторожного движения, чтобы упасть во мглу?
До сих пор в десятидневной войне ему везло. Что в Лакхни, что в Фарли, что в боях на Вассетском тракте судьба не раз проводила по самому краю - но в последний момент указывала путь к спасению. Отряд Морреста нес потери, временами бывал почти уничтожен - но находились люди, готовые встать под его знамена, и отряд восставал из мертвых, чтобы снова и снова наносить алкам разящие удары.
Люди Морреста продолжали делать невозможное - задерживать главное алкское войско и нести на плечах основную тяжесть войны. С такими силами драться приходилось разве что Бреглену, но от Бреглена не зависит так много: если ошибется адмирал, Империя всего лишь потеряет флот, но если совершит ошибку Моррест...
Алки могут ворваться в императорский дворец, как раз когда Император отходит ко сну. И произойти это может уже сегодня: до столицы остались какие-то тридцать миль пути - и, конечно же, Эмбра. Как говорится, велика Империя, а отступать некуда. Полумеры больше не спасут, нужен такой удар, чтобы Амори на пару дней остановился. Игра стоит свеч, даже если ценой успеха будет гибель войска. Хотя лучше, конечно, до этого не доводить.
Вечный покой древнего леса был нарушен цокотом конских копыт. Неказистая крестьянская лошаденка была в пене, она сделала все, что могла, чтобы парень из передового дозора - мальчишка-ополченец из тех, что посмышленнее - успел предупредить командира.
- Моррест-катэ, алки! Видимо-невидимо!
- Я уже, кажется, говорил, - строго произнес Моррест. Хотя что взять с крестьян? Вот по части пахоты или жатвы они заткнут за пояс любого рыцаря, хоть самого короля. - "Видимо-невидимо", "до хренища", "как звезд на небе" - не ответ. Сколько конкретно и как вооружены? Пешие, конные?
- Конные. Рыцари, с копьями, в латах, в полном вооружении - на случай засады.
- А я думал, на случай свадьбы. Кто еще был?
- За ними пехотинцы - этих несколько колонн, над первой знамя с такой вот рыбиной и якорем...
- Валлермайерский полк, - подсказал Моррест. - Дальше?
