Цитадель души моей - страница 102

с такими ранениями. Жаль, хороший боец был. Был? Кровь изо рта толчками идёт, значит,

сердце еще бьется – надолго ли? Я присел рядом, пальцами лба Эйнара коснулся. Открыл

он глаза, посмотрел на меня помутневшим взглядом. Выплюнул кровь, прохрипел что-то,

надувая ртом кровавые пузыри.

- Мне жаль, - сказал я, - что так вышло. Как у вас принято хоронить воинов?

- Не… трать время. Лучше… просьба у меня есть… сделаешь?

Я не колебался ни секунды.

- Конечно.

Эйнар выдохнул, закрыл глаза. Помолчал. Я уже начал опасаться, что он больше ничего не

скажет.

- Во мне… - булькнул, прочистил рот, сплюнув кровь, - в животе камни…

- Что!? – не сдержался я. Мотнул головой, - ничего. Прости, слушаю.

- Маленькие, округлые, плоские – не ошибешься… знаки на них нацарапаны…

Замолчал, тяжело дыша и собираясь с силами.

- В Орхузе… найди людей конунга, скажи… Эйнар Акулья Кожа Оттару привет передаёт.

Тебя отведут к нему, отдашь ему камни. Только ему, прямо в руки… Сделаешь?

Я подумал немного.

- Ты их проглотил, когда тебя взяли?

- Да, - булькнул он.

Так я и думал.

- Эйнар, дружище, - мягко сказал я, - уже почти два месяца прошло. Они вышли давно.

Эйнар задергался, закашлял, плюясь кровью и фыркая. Только через пару секунд я понял,

что он смеётся.

- Когда они выходили, - выдохнул он, - я их обратно глотал… Так сделаешь?

- Обещаю.

- Хорошо.

Эйнар закрыл глаза и более их уже не открывал. Кровь еще некоторое время текла у него

изо рта, потом перестала. Я встал, подошёл к трупу разбойника – еще подбегая, я

приметил у него на бедре неплохой нож – вытащил, попробовал ногтем на остроту и

вернулся к Эйнару.

- Ну и задал ты мне работёнку, - пробормотал я, приседая, - чтоб я еще раз на такое

подписался.

XII. Anguis in herba25.

Одна лошадь в драке уцелела – удрала, напуганная, в лес; там я её и нашёл –

зацепившуюся поводом за куст, уже успокоившуюся и успевшую этот куст порядком

объесть. Её-то я сейчас и нахлёстывал, заставляя держать галоп четвёртый час подряд –

очень мне нужно было открытое пространство между Секваной и Лигером затемно

проскочить, да за одну ночь. Ага, обратно я еду. Поначалу даже теми же тропами скакал,

которыми мы вчера – еще вместе с Эйнаром – пробирались. А потом свернул восточнее –

оно хоть к Гене ближе (а стало быть, места там люднее и для меня опаснее), зато там до

Лигера путь намного короче выходит. Можно и за ночь проскакать, если лошадь не беречь.

Зачем я назад подался? Потому что самое позднее завтра вечером капитан знать

будет, где я нахожусь и куда движусь. Скрыть следы последней драки никак невозможно –

если б там только людей трупы лежали, еще куда ни шло, но что с четыремя дохлыми

лошадьми делать? Да и то неважно – пока я, всю известную мне нечисть поминая, с

Эйнаром возился, от деревни на дороге я уже раза три движение какое-то наблюдал. Так

что задерживаться дольше необходимого я и на секунду не стал – убедился, что ничего

лишнего в Эйнаровских кишках не осталось, руки наскоро вытер и побежал в сторону

близкого леса – лошадь искать. Нашёл. Но продолжать путь дальше – и мысли не

возникло. От Секваны, до которой мы самую малость с Эйнаром не доехали, до границ

Империи четыре дня верхом. Это если ехать по дорогам, да на каждой станции лошадей

менять. А так, как я еду – недели полторы минимум. Сегодня-завтра информация об

утреннем происшествии до ликторов местных дойдет, голубю отсюда до Бурдигала лететь

один день, да еще чуть побольше – из столицы до Бонны. Так что на третий день, я думаю,

всё население северной Бельгики в несколько рядов вдоль Рены выстроится, меня

поджидая. Может, я и преувеличиваю, но, думается, ненамного – не из патриотизма же

25 Скрытая опасность (досл. Змея в траве).

разбойнки, прошлым вечером нас заметившие, за вчерашний день вперёд нас вырвались и

засаду устроили. Сдаётся мне, не поскупился Родус, за наши головы цену назначая.

Если б одним заслоном предполагаемым всё заканчивалось, так я б назад не рвался.

Егерей, что сейчас в Бельгике гарнизонами стоят, всё течение Рены от меня закрыть не

хватит. А мимо простых ополченцев незамеченным проскользнуть я смогу без труда: как

их не стращай, не дрессируй и каждые полчаса проверкой не обходи – всё одно –

заскучают, бдить перестанут; если ночь – дремать станут, если день – кучкой соберутся и

языками молоть примутся. Вот только не я один это знаю. И какую именно тактику

капитан замыслит – только догадываться могу. Но уж явно не такую, что мне бегство

облегчит. Кой-какие догадки у меня есть и очень они мне не нравятся. Наверное, я

перестраховываюсь: даже если капитан каким-то образом и по Лигеру всему заслон

выставит (как я опасаюсь), моё местоположение границами Кельтики ограничив, задача

его хоть и облегчается, но всё равно невыполнимой остаётся. Ну вот как одного егеря на

территории целой провинции найти? Но это с одной стороны, а с другой – капитана я,

признаюсь честно, боюсь и боюсь обоснованно. И задачу ему облегчать не собираюсь.

Лошадь пала в полумиле от реки и получасе до восхода. Успел.

Наперегонки с первыми лучами солнца переплыл Лигер – под водой, насколько

смог, только раз пять голову высунул воздуха глотнуть – вынырнул в прибрежном омуте

среди водорослей, тины, упавших в воду листьев и прочего мусора. Ясно, что наметанный