Цитадель души моей - страница 104
причины открывать свой рот перед тем, кого собираешься убить». И хотя человеком он
был препоганейшим, оружием он владел отменно и причин не верить его науке у меня не
повлялось ни тогда, ни потом. Он и умер-то лишь потому, что сам же свое правило и
нарушил: захотелось ему поиздеваться напоследок надо мной, поверженным. Более
наглядного урока захочешь – не придумаешь. Но это – как оно и с многими другими
знаниями бывает – только первая шкурка луковицы. Настоящий мастер и отличается не
количеством луковиц в своей корзине, а тем, насколько они у него очищены.
Прищурился враг мой, удивление, в глазах мелькнувшее, в тени ресниц прячет.
- Почему ты так думаеш-ш-шь? – голос шипящий, высокий до свиста. Научи змею
разговаривать – такой у неё выговор и будет. Ну да, с эдакой пастью и мечтать нечего
оратором стать – не для болтовни она задумана, а совсем для иного.
- Так ты ж, свое отражение в воде увидав, наверняка каждый раз писаешься от страха.
- А… - сверкнули два ряда треугольных зубов в жутковатом подобии улыбки, мелькнул
между ними узкий раздвоенный язык, - да… юмор. Непонятна мне эта ваш-ша
привычка… некоторых из вас-с – перед лицом с-смерти с-смеятьс-с-ся.
А я тут, похоже, не единственный, кто знает, как цвет луковой шелухи от цвета самой
луковицы отличается – клинок в его руке и на волос не дрогнул, но вот хват он, пока
говорил, умудрился как-то совершенно незаметно поменять с прямого на обратный. В
последний момент я это углядел и успел-таки закрыться от внезапного удара снизу. Еще
выпад, еще и еще – каждый раз я едва успеваю удар отвести или уклониться. Бьет быстро,
но это еще полбеды – такой ужасающей силы удары, что рука у меня уже звенит, как будто
я пол-дня кузнечным молотом махал. Хорошо, что я первый выпад отвести догадался, а не
встречным ударом ответить, как он своим замахом предлагал – мог бы и меча не удержать,
а то бы и вовсе он мне его обрубил – непрост его клинок, ох, непрост. А еще и арбалетчик
где-то там прячется, поклястся готов – очередной болт снаряжает. Я хоть и пытаюсь
отступать так, чтобы атакующий меня Ночной Охотник между мной и поваленным
деревом был, но плохо это у меня получается. Беда.
- Хорош-шо, - прошипел он, отступив на шаг, - не люблю, когда враг умирает, не ус-с-спев
понять, что умер. Выбирай, какую час-сть тела тебе первую отрубить?
А вот это уже ошибка. Даже хуже - глупость. Поскольку шансы свои я уже оценил, на
честную победу совершенно уже не рассчитывал и все только выгадывал момент, чтобы
вытащить из кармашка короткую деревянную трубку. «Жало Химеры», оно же «Поцелуй
ночи», «Последний шанс», «Живи проклятым» и еще с десяток названий. Самое
неоднозначное оружие в арсенале егеря. Даже Дерек – живое воплощение
целесообразности – относится к нему, мягко говоря, без восторга. Но если Капитан просто
предвзят – один раз его этим «Жалом» самую малость не убили – то Трой, к примеру,
ненавидит его без всякой явной причины. Так-то я уже давно приметил - чем лучше
человек мечом владеет, тем больше ему претит само существование оружия, с помощью
которого его без особого труда сможет убить даже пьяный инвалид. Представляет оно
собой полую трубку четырех-пяти пальмов длиной, внутри которой сидит дюжины
полторы опушенных на толстом конце игл шавийского терновника. Иглы вымочены в
отваре, приготовленном из мяса маленьких полосатых морских улиток, добываемых где-то
у побережья Баетики. Улитки эти редкие, добыча их дело непростое и опасное, оружие
получается весьма недешевым, но спрос на него всегда имеется – попадания даже одной
иглы «Жала» достаточно, чтобы очень быстро вывести из строя любого бойца, в лучшем
(для него) случае на пару недель. А две-три иглы – это гарантированная, быстрая и весьма
болезненная смерть. Пришло оно к нам с Сицилии – сначала такие иглы начали применять
(и до сих пор применяют) профессиональные убийцы Острова. В «Шепоте смерти» игла
одна, летит она (благодаря длине трубки) довольно далеко, но, в то же время, применение
«Шепота» требует особых условий и немалой сноровки. А вот потом появилось «Жало»,
которым может воспользоваться любой человек в любой момент. Оружие, не спорю,
своеобразное и со своими особенностями. Против вергов его, к примеру, использовать
совсем не рекомендуется – очень уж оно их злит. Вспомнить вот Рива того же, вергами
замученного – с чего бы иначе вергам его из лагеря красть понадобилось, если бы он днем
ранее «Жало Химеры» в морду теснившей его бестии не разрядил. Знай Рив заранее, как
оно обернется, вряд ли бы он захотел такой ценой три дня жизни себе выиграть. Ну и
вообще – недостатков у «Жала» хватает: летят иглы недалеко, пробивная способность у
них никакая, да и одноразовое оно. Но зато и увернуться от роя разлетающихся во все
стороны иголок практически невозможно.
- Язык, - сказал я, поднося трубку к губам.
Бестия даже дергаться не стала, хоть я и ожидал сумасшедших кульбитов в попытке
увернуться от игл – или Ночным Охотникам это оружие вовсе незнакомо? Свистнул
вспоротый иглами воздух, я выдохнул и опустил руку. Ну, вот и всё.
Но враг почему-то не спешил падать в корчах. Медленно поднял руку, провел ладонью по
лицу, смахнув парочку игл. Выступившие капельки крови размазались по щекам
