Дар (СИ) - страница 67
А впереди — немного в отдалении — широко раскинулся огромный оазис, плотной стеной высоких пальм отгораживаясь от подступающих со всех сторон песков, стремящихся задушить в своем плотном кольце любое проявление жизни, от которой они стремились избавиться любыми способами, ежедневно подкидывая сложные испытания. С такого расстояния было невозможно увидеть, что происходит в тени высоких и тонких стрел деревьев, широко раскинувших зеленые пышные листья верхушек. В прозрачный воздух поднимались туманные дымки, свиваясь кольцами и распадаясь едва заметной тающей пеленой. До них доносились лишь отзвуки громких голосов, мелодичная музыка, то и дело обрывающаяся взрывами веселого и звонкого смеха и крики детей.
Это несоответствие могло покоробить своей жестокостью и беспощадностью, ведь всего в паре сотен метров от них медленно угасал еще один источник жизни, грозя увести с собой тысячи невинных людей. Но Зиберина слишком хорошо знала, что иначе здесь, под немилосердными, обжигающими и бездушными лучами солнца нельзя было выжить. Всех, кто родился в этих оазисах, с младенческих пеленок обучали простой истине — жить нужно сегодняшним днем, не загадывая ничего на будущее, ведь завтра в раскаленной и опасной пустыне, где смерть поджидает на каждом шагу новую жертву, может и не наступить. Многие члены племени в старину приносили своей смертоносной соседке, которую считали живой и разумной, жертвы, забивая скот, чтобы свежая, еще горячая кровь напоила жаждущие пески и позволила им прожить еще один день, не опасаясь новых смертей.
— Что это за постоянный шум? — Хале какое-то время стояла молча рядом с ней, внимательно прислушиваясь. Она повернулась к ней лицом в ожидании ответа, поблескивая глазами, которые оставались единственной открытой частью лица. Плотная светлая ткань замысловатым тюрбаном закрывала ее волосы, обхватывая дополнительными полосами лицо. Длинный и просторный халат, одетый поверх брючного, наглухо застегнутого на все пуговицы костюма, надежно закрывающего все тело, ниспадал вниз, до кончиков кожаных высоких сапог на толстой подошве, защищая от песка и горячего воздуха.
— Дыхание пустыни, — Зиберина не смогла сдержать улыбку, впрочем, оставшуюся незамеченной, когда серые глаза, пристально смотрящие на нее, недоверчиво сощурились. Воздух вокруг них действительно не безмолвствовал, наполненный каким-то шумом. Словно отдаленный шепот или тихая песня разливались над песчаными дюнами, поверяя неожиданным слушателям свои тайны. И сквозь этот шум отчетливо доносились до слуха легкие и приглушенные вдохи, будто кто-то огромный прилег за ближайшим барханом, удобно пристроив на него голову из-за отсутствия более удобной подушки, и заснул крепким и спокойным сном…
— Это какой-то обман, как миражи, — предположила ведьма, нервно передергивая плечами и внимательно оглядываясь вокруг цепким взглядом, словно ожидала, что пустыня уже начала подбираться к ней, чтобы запутать в свои коварные сети и погубить.
— Не говори об этом варгатам, — весело хмыкнула Зиберина, с наслаждением вслушиваясь в шум, который понравился ей сразу, едва она попала в пустыню впервые. Его звучание успокаивало и убаюкивало ее, приглушая застарелую боль, переполняющую ее душу, забирая значительную часть себе, в безмолвной попытке помочь ей справиться с непосильным грузом. Только сейчас пески не пели приветственную и веселую песню, а печально и грустно рассказывали долгую историю, жалуясь и приглашая разделить гложущую их тоску.
Хале, казалось, ничего этого не замечала, сосредоточившись на том, что посылала в разные стороны тонкие импульсы, проверяя окружающую обстановку. Зиберина не смогла сдержать тяжелого вздоха, чувствуя, как ее начинает переполнять гнетущее беспокойство. Дурное предчувствие холодком скользнуло в душу, удобно устраиваясь в ней гибкой змейкой сомнения. А затем пришло спокойное осознание — она услышала и поняла то, что ей хотели сказать…
— Она боится…
— Кто? — Опешила Хале, сбиваясь с заклинания, произносимого тихим шепотом. Голубоватое свечение, обволакивающее ее изящные пальцы, освобожденные от толстой перчатки, ярко вспыхнуло и угасло, рассыпаясь сотнями крошечных искорок. Она перевела взгляд на нее, удивленно и непонимающе моргая.
— Пустыня, — спокойно пояснила Зиберина, не отрываясь от едва заметно движущихся песчаных барханов. Ветер гнал их вперед, заставляя поторапливаться на встречу с широко раскинувшимся вдали оазисом, но сами они этого делать не хотели, предпочитая оставаться там, где лежали до этого. — Смерть источников беспокоит и пугает ее…
— Ээээ, — Хале какое-то время бессмысленно тянула звуки, силясь выдать что-то умное, но затем сдалась. Она потрясла головой, словно хотела прочистить мысли и устремила на свою собеседницу совсем другой, сильно сомневающийся в ее нормальности, взгляд.
— Извечный баланс был нарушен. Оазис возник здесь в незапамятные времена, поэтому воспринимается пустыней как свое продолжение. Пески стремятся поглотить эти островки жизни, но это всего лишь видимость. Если бы они задались такой целью, от Варгата всего за пару дней мало что осталось бы. А сейчас источники, а вместе с ними и жизнь, медленно умирают…
— Ты… ты говоришь так, будто считаешь это место живым…
Зиберина присела, касаясь ладонью бесчисленных мелких песчинок, чей жар ощущался даже сквозь толстую кожу перчатки. На испещренной полосами и зигзагами поверхности четко проступили плавные линии, складывающиеся в гибкие змейки из струящегося песка, проворно подбирающегося к ее руке, словно напрашиваясь на ласку. Она с улыбкой провела ладонью по ним, лаская маленькие вихри, вырывающиеся на поверхность.
