Бестиарий спального района - страница 82
Он в который уже раз отогнал от себя мысль о собственной роли в этом деле. Силы нет, сказал он себе. Совсем мало силы, вся большая сила утекла, когда долго-долго сидел в кувшине. Через плохо притертую пробку или через невидимую трещинку в стенках утекла. И пусть. Той силы не жалко.
Мысль настырно, как муха, снова лезла в голову. Будет новая сила, больше старой. Будет, будет, будет.
«Зачем, не хочу, — сказал себе — и не только себе — Мансур. И добавил: — Э, потом!»
И прибил назойливую мысль, точно ту муху.
Но дело надо сделать. Вот сейчас — ждать. Мансур взглянул на солнце. Да, скоро обед. Пусть Андрей с Радомиром поторопятся. Только — правильно.
Раздался всплеск, каких до этого не было. В центре озера образовалась воронка, затем взметнулся столб воды. Бешено вращаясь, он пробурил шапку тумана, взмыл вертикально вверх, к солнцу, оторвался от поверхности озера, превратился в сверкающий шар, подобный второму светилу, — и с оглушительным треском разорвался в выцветшем небе.
Взвыл яростный ветер. На берега покатилась мощная волна. Она обрушилась на старцев — но те даже не пошевелились, и их одеяния остались сухими, — достигла и обогнула Мансура, устремилась было к дороге, у которой тосковал Леха, выдохлась и отхлынула теми же путями.
Озеро успокоилось, ветер стих, отверстие в облачной пелене затянулось. Все стало, как было прежде. Озеро уже не бурлило.
Мансур напряженно смотрел на эту мирную гладь. Все закончилось?
Нет. Вот показалась голова Радомира, а вот рядом с ним, отплевываясь и фыркая, всплыл Андрейка. Они стали медленно приближаться к берегу, и джинн увидел: воин поддерживает жировичка, тянет его за собой.
Мансур встал, поджидая — он надеялся — победителей.
Выбравшись на берег, Андрейка повалился на мокрый песок и свернулся калачиком, прижимая к животу тряпицу, в которую было что-то завернуто. Плечи жировичка подрагивали. Водяные присели над ним, шепча что-то и делая пассы руками.
Согревают, понял Мансур.
Примчался Алексий — но, вопреки обыкновению, без криков. Встал рядом и замер.
Радомир нагнулся, поднял пояс с ножнами, аккуратно вложил в них кинжал, распрямился, взглянул на джинна и четко сказал:
— Увидели сразу. Куб с закругленными ребрами, сияет, переливается. Немного меньше, чем ты говорил малышу. Тяжелый, дно промял. Малыш попробовал поднять, и тут на нас напали.
— Змеи, — раздался дрожащий голосок жировичка. — Ой-ой-ой, сколько змеюк…
— Не змеи, — без улыбки поправил Радомир. — Щупальца. Пытались душить, я рубил. А он, — воин кивнул на Андрейку, — хм… кусал…
Мансур кивнул.
— Одни нападали, — продолжил Радомир, — другие все время пытались то закопать куб, то перекатить. Закапывать у них не получалось, а катать катали. Мы уже уставать начали, дышать стало трудно… Хорошо, что там не потеешь. — Он впервые улыбнулся, и Мансур залюбовался героем. Ай, орел! — В общем, — подвел итог Радомир, — дело получилось долгое, а рассказ короткий. Отбились, отогнали, взяли, что нужно, вернулись. Малыш молодец, я бы такого в отряд взял. Ну, может, не в Неистовые, но в Стражу точно взял бы.
— Он не ваш, — спокойно заметил джинн.
— Да, — согласился воин. — Знаю. И сожалею. Ничего, что он плакал там, внизу, особенно когда какая-то жгучая пакость зацепила. Я-то привычный, и уворачиваться умею, а он… неловкий он, неуклюжий. Но в нем есть настоящее боевое неистовство, понимаешь? Он плакал — да он почти все время там плакал в голос, — но сражался изо всех сил.
— Значит, правильный выбор, — сказал Мансур. И добавил, подняв руку: — Э, не мой выбор, что ты, дорогой! Я только помогаю, как умею. Спасибо, воин. Спасибо, Андрей-джан.
Водяные подвели Андрейку, все прижимавшего к животу завернутую в тряпицу добычу. Жировичок уже немного пришел в себя.
— Слушай, материю где взяли? — спросил Мансур.
Радомир засмеялся:
— Видел бы ты, сколько там всего на дне! Бутылки, банки, тряпки, ботинки…
— Там такое — даже стыдно говорить, — тихо дополнил Андрейка.
— А церковь? — осведомился Тимофей.
— Храм затонувший видели? — уточнил Аникей.
Андрейка помотал головой:
— Нету. Должно, под землю ушел, глубже.
Все немного помолчали.
— Уважаемый джинн, — в унисон произнесли водяные. И запнулись, сердито глядя друг на друга.
— И вам спасибо, отцы. — Мансур прижал руку к сердцу.
— «Отцы»… — Аникей пожевал губами. — Ну, мы пойдем.
— Нам пора, — подтвердил Тимофей. — Туман уберем и пойдем.
— Приходите к ночи. — Мансур внимательно посмотрел на одного, потом на другого. — Вы знаете куда. Ученика с собой возьмите, молодой, заблудиться может. Тебе тоже спасибо, болотный.
— Да я… — Голос Лехи едва не сорвался от волнения. — Да я… я приду, а сейчас к себе побегу, только дерево вон уберу. Открываем же озеро? Пусть народ купается? Жарко ведь!
— Да, — кивнул джинн.
Туман стал рассеиваться, медленно, потом все быстрее, и наконец растаял, как не было. Троица водяных, двое старых и один молодой, скрылись за поворотом.
— И мне пора, — вздохнул Мансур. — Двор-шмор мести, ай, сколько дел, даже покушать не успел!
— А я? — подал голос Андрейка. — А… а мы? А этот… эта штука?
Радомир усмехнулся.
— Воин понимает, — сказал джинн. — И ты поймешь. Твое дело…
— Долг, — поправил Радомир.
— …да, долг, плохо русский знаю… Твой долг — принести хурда-мурда… тебе сердце скажет куда. Сердце не скажет — ноги скажут. Ноги не скажут — воин скажет. Да, воин, так?
