Моя Святая Земля - страница 114
— Не мог уйти, не плюнув в лицо, — сказал Алвин с омерзением. — Предатель.
— Ага, — отозвался Сэдрик. — Он должен был вызвать меня на поединок? Знаешь, после того обряда с твоей душой, у меня прибавилось силёнок… я бы мог его убить, наверное. Ему это надо?
— Он — лекарь, — сказал Алвин.
— Я тоже, в какой-то степени, — улыбнулся Эральд. — Может, королевский дар компенсирует, а?
Алвин вздохнул.
— Может быть. Иди в королевскую опочивальню, Эр. И некроманта возьми… выгнали из собственной спальни, как пса… куда бы мне-то податься?
Эральд огорчился.
— А почему? Что, во дворце мало места? Оставайся в своих покоях, а я…
— А ты — король! Не спорь! — вскинулся Алвин, и Сэдрик кивнул.
В круглой комнате, через которую нужно было пройти в королевскую опочивальню, торчали лакеи и отирался толстячок Кайл, нервно крутя в руках резную палочку, украшенную неизменными розами. При виде Эральда и Алвина он засуетился, не зная, куда деть эту вещичку и руки, взглянул перепуганными глазами:
— Госу… мессир Алвин, а жезл-то куда? Как же?
— Отдай некроманту, — кратко приказал Алвин.
— А… разве… почему… разве так можно? — Кайл посмотрел на Сэдрика с ужасом.
— А мне-то это зачем? — удивился Сэдрик. Кайл воздел глаза горе.
— А что это? — спросил Эральд.
Алвин резко выдохнул.
— Деревенщина… Сэдрик, это жезл королевского камергера. У тебя должен быть, ясно, дубина?
Сэдрик тут же парировал:
— Слушай, одержимый, я не обязан разбираться в этой дворцовой суете, у меня другие дела. Будешь меня цеплять — я ж придумаю, что делать с этой палкой!
— У камергера другого государя должен быть другой жезл, — очень тихо возразил Кайл, бледнея.
Лицо Алвина мгновенно превратилось в дёргающуюся маску:
— А, слизняк, сломать его хочешь? Так придётся подождать, пока меня не будут закапывать — если тебя не закопают раньше!
— Так, — не выдержал Эральд. — Кайл, объясните, пожалуйста, что это за обычай. Жезл ломают, когда короля хоронят, я верно понял?
Кайл кивнул — и поклонился.
— Алвин, не кипятись, — продолжал Эральд. — Пойми: он вправду не знает. Не было прецедентов. Скажи, кто-нибудь из королей Святой Земли когда-нибудь кому-нибудь уступал трон по доброй воле?
Алвин усмехнулся.
— Интересно, — сказал Сэдрик, — а не на Святой Земле? А в других местах? Ты, государь, прав, как всегда: прецедентов не было. Другой бы братца казнил тут же… ну, благой сослал бы или заточил в монастырь. Королевская власть не делится пополам.
— Так мы и не собирались её делить, — сказал Эральд. — Власть так и останется у Алвина. У меня — дар. Каждый занят своим делом. Кайл, я думаю, жезл камергера Алвина вы должны оставить себе. Не думаю, что Сэдрик будет заниматься организационными дворцовыми делами, вроде отопления, чернильниц и посуды — я бы попросил вас остаться на этой должности и впредь. Верно, Алвин?
Алвин улыбнулся неожиданно весело.
— А что, — сказал он, — забавно. Ты с фантазией, братишка. Король жив ещё, да здравствует второй? У соседей глаза повыскакивают, а вся Святая Земля будет обсуждать столетиями.
— Договорились, — подвёл итог Эральд. — Теперь Кайл решит, куда тебе податься, чтобы не чувствовать себя неуютно. А насколько жезл нужен Сэдрику — даже не знаю. По-моему, нам надо придумать новую должность, а не изменять старую.
Кайл слушал, приоткрыв рот.
— У тебя будет два жезла, представляешь? — расхохотался Алвин. — И ты войдёшь в историю, кто бы мог подумать! Правда, как курьёз… Ладно, вали уже, мне тоже надо где-то приткнуться…
Кайл, еле справившись с оторопью, сделал церемониальный приглашающий жест — и Алвин удалился, кивнув друзьям на прощанье. Эральд вошёл в королевскую опочивальню.
Ложе государей, вероятно, должно было вызвать у него какие-то возвышенные чувства — аэродром, метров в пять шириной, застеленная подбитыми мехом златоткаными одеялами пустыня, под алым в золотых розах балдахином, с золотыми статуями Божьих вестников по углам — но не вызвало. Не человеческая постель, а музейный экспонат. Вдобавок, нельзя сказать, чтобы особенно мягкое ложе. Льняные простыни — не то, что привычное бельё: шершавые. А меху место на шубе, а не на одеяле.
И кресло, которое притащили для Сэдрика, предполагало, что, охраняя государя, тот будет сидеть всю ночь — Эральд возмутился.
— Знаешь, — сказал он, — это, очевидно, против дворцовых правил, но если тебе положено спать тут, можешь спать на этой же кровати. Мы друг другу не помешаем: на ней два грузовика могут разъехаться.
— Ага, — тут же ядовито заметил Сэдрик, — а скажут…
Эральд рассмеялся:
— Дружище, после всего, что мы наворотили, тебя ещё волнует, что они скажут?! — и Сэдрик ухмыльнулся в ответ.
Потом Эральд перевязывал Сэдрика — и порадовался состоянию раны. Она выглядела просто замечательно, словно не сутки прошли с момента выстрела, а неделя минимум.
— Дар, — сказал Сэдрик убеждённо. — Даже если один раз дотронешься — и то… Видал дракона? А я тебя поминутно дёргал. Дело идёт быстро, уже и рукой двигать могу, — и повёл плечом, но Эральд заметил, что безразличное выражение лица далось его другу непросто.
— Не надо пока двигать рукой, — сказал он. — Успеешь, дай дырке зарасти как следует.
Они уже собирались лечь спать, когда в королевскую опочивальню без стука заскочила пышная белокурая дамочка лет двадцати пяти с ворохом простыней. Её разрумянившееся лицо в первый момент просто сияло — но это сияние вмиг погасло, превратившись в ужас, когда дамочка увидела Сэдрика.
