Хозяин таёжного неба - страница 33
— Это не змей, это дракон, — нормальным голосом сказал блаженный и, опустив змею в траву, добавил. — Здеся чтой-тось припрятано в земле, да никто найтить не может. Весь холм перерыли, ровно кроты, а клад, гляди-кось, никому ещё в руки не дался. Змейчики его стерегут.
Сказал и побрёл к обозу, старательно обходя кусты и камни.
Хорошо, что он ушёл. Стёпке с ним было неловко разговаривать, потому что он сумасшедших слегка побаивался и всегда старался держаться от них подальше. Никогда не знаешь, чего от таких людей ожидать и что они могут выкинуть в следующую минуту. В его родном посёлке бродил по улицам один такой безобидный дурачок, постоянно разговаривающий сам с собой и радостно здоровающийся со всеми встречными. И горе тому, кто по незнанию говорил в ответ «здрастье» или «добрый день». Отвязаться от назойливого дурачка после этого было делом очень непростым.
Возвращаться к магам не было никакого желания. Стёпка сел на тёплую землю и стал смотреть вдаль. И тут его снова пробрало. Вернулось уже испытанное однажды ощущение страшной оторванности от родного и привычного мира, от родителей, посёлка, школы, брата, компьютера с любимыми играми и вообще от всего, что составляло совсем недавно его жизнь. Как было бы страшно, подумалось, если бы я не знал точно, что смогу туда вернуться! Очень хочется верить, что насчёт непременного возвращения домой Серафиан не обманул. А ведь никто из наших даже и не знает, где я и что со мной. Для них ещё ничего не произошло. Увидел бы меня сейчас Колька. Или не сейчас, а тогда на хуторе, когда я с оркимагом сражался. Или в пещере, когда я мертвецов разглядывал… Нет, определённо что-то было странное в этом месте, в этих Змиевых Зубьях. Какая-то магия или сила. Почти осязаемая. Она гудела на пределе слышимости, и в ответ в груди тоже начинало щекотно вибрировать. Словно невидимая струна тянулась здесь из земли в небо, и на этой струне, казалось, был подвешен к небесной сфере весь мир, и если по ней можно было бы вскарабкаться в вышину, то там, наверху, открылось бы что-то совсем невообразимое и прекрасное… Или, наоборот, ужасное и пугающее.
Дракончику стало скучно, прекрасные дали и небесные сферы его не интересовали, он свалился с камня на Стёпкину голову, и волшебное наваждение тут же схлынуло, оставив в душе лёгкое разочарование: чуть-чуть совсем не хватило времени, чтобы понять что-то важное.
— Балбес ты, Дрэга, — беззлобно сказал Стёпка, поднимаясь с земли и отряхивая штаны. — Ни фига в жизни не понимаешь.
Когда он вернулся к обозу, маги разочарованно переглянулись, и снова старший качнул головой, мол, ещё не вечер, посмотрим, как оно всё потом обернётся.
Степану не хотелось сидеть у костра, ему не о чем было разговаривать с весичами, и он решил просто завалиться спать, чтобы поскорее наступило утро. Один день прошёл, ещё два как-нибудь переживём. Терпи, младший слуга, демон уже в пути и твоё освобождение не за горами. Лишь бы маги ничего нехорошего за эти два дня с тобой не сделали… Устроившись поудобнее, он закрыл глаза, но заснуть не мог. Ворочался, вспоминал то дом, то недавние приключения, слегка задремал, потом проснулся; было уже темно, наступили сумерки, костры разгорелись жарче, голоса звучали громче, весичи, видимо, слегка увеселились, спать не хотелось. Стёпка поднялся, вылез из повозки, сходил за кустики, побрёл назад, обходя повозку с другой стороны, почти вышел к костру, но услышал голоса и остановился в нерешительности. Он не хотел подслушивать, но говорили о нём, и он не удержался — навострил уши.
— …сам Краесвет ему пообещал. Думаешь, даром демон с нами едет. Он за дорогу так расплатился, как ни тебе, ни мне не заплатить. На те деньги два таких обоза купить можно было. А он, вишь, даже припас с собой взял, брезгат наше исть, не по чину ему.
— Брось, Грубень, малец просто дичится. Чужие мы ему, робеет.
— Таковские робеть не обучены. Младших магов он не заробел крапивой оходить. С Краесветом при наместнике спорить тоже не шибко заробел. Демон, одно слово. Видал, к Зубьям сразу его понесло. Чует, ненашенская сыть, где сила сокрыта.
— А рази ж там чтой-то сокрыто?
— А ты как думал. Вся земля переворошена, копали тута и вдоль и поперёк, да не выкопали. Знать надоть, где и когда землю-то кидать. Наобум ничего не отыщешь. Демона бы поспрошать, может, учуял чего, они на такие дела шибко приметливые, демоны-то. Ему и копать не надоть. Говорят, коли встанет такой ночью промеж, ну, тех же, скажем, Зубьев, ликом на месяц повернётся, и сразу всё ему становится видно, даже и скрозь землю, где, скажем, сокровища прикопаны, где там исток силы или могила с доспехом древним.
— А Остромир чевой-то злится, вон как на Струменя окрысился. Сам через холмы ехать велел, а теперь вишь, недоволен. Вкруг озера мы бы скорейше добралися.
— У магов свои дела, не нам о том судить. А ты мне вот об чём поведай, верно ли…
Дальше было неинтересно, Стёпка осторожно отступил в лес и вернулся в свою повозку с другой стороны. Вот, оказывается, что о нём думают дружинники. И про камни тоже интересно. Хоть в самом деле иди туда ночью и пробуй скрозь землю разглядеть прикопанные сокровища.
Подслушанный разговор не шёл из головы. Выходит, в обозе все прекрасно знают, кто он такой. Просто делают вид, что он никого не интересует. А сами что-то кумекают себе, соображают. Побаиваются. И про крапиву помнят, между прочим. Да-а, прославился демон на весь Таёжный улус, ничуть такого не желая. Ванес на его месте, наверное, страшно возгордился бы, ходил надутый и важный, да и сам Стёпка раньше тоже мечтал прославиться, чтобы все узнали, какой он смелый и сильный… или умный. А оказывается, ничего в этом хорошего нет — одна морока и неприятности. Ходишь как дурак, а все на тебя таращатся и ждут или чуда или какой-нибудь пакости.
