Рыцарь без меча - страница 118
— Как?! Убить?! Кто посмел?!!
— Дамир Эрдес, — усмехнулся Рэграс.
— Чернь! Сброд!! А вы с отцом ещё защищали их! Простите, дядя. Я не хотел вам дерзить. Просто я возмущён до глубины души! Этот нищий комедиант отказался от должности наместника, а после того, как вы предложили её этому… этому плебею, его отцу, он попытался унизить вас и покушался на вашу жизнь?! Надеюсь, что наглеца накажут со всей возможной жестокостью. Когда казнь?
— Ещё не знаю. В любом случае, после отъезда Элиаты. Ты был у неё? Когда она приедет?
— Она с радостью приняла приглашение. Сказала, что будет готова завтра вечером. Но… а как вы хотите казнить этого негодяя? Я не смею советовать вам, дядя, но считаю, что казнь должна быть публичной и предельно жестокой. Надо раз и навсегда проучить этих плебеев, которые смеют покушаться на вашу жизнь и на благополучие всего нашего Мира!
— Ты уже называешь Мир Дня нашим, и тебя даже заботит его судьба? Приятно слышать.
От возмущения Гидеон даже не заметил иронии.
— Да если бы я мог, я бы заковал этого Дамира в гайер на Главной площади и оставил его умирать в мучениях! Это будет единственной достойной платой за то, что он сделал! Всё остальное слишком мягко для такого преступления!
Рэграс устало посмотрел на него.
— Что ты так разбушевался, Гидеон?
— Я не знаю, что вы обо мне думаете, ваше величество. Судя по вашему тону, вы считаете, что я неискренен. Мне очень больно видеть такое отношение к себе, но сейчас речь не обо мне. Речь о вас! Я действительно беспокоюсь за вас, и меня охватывает ярость, когда я слышу, что кто-то смеет с такой наглостью отталкивать ваши милости и платить вам за них чёрной неблагодарностью! Я не могу спокойно слышать о таком! Буду счастлив видеть, как этого убийцу закуют в гайер.
— Я ещё не решил, как его наказать.
— Неужели у вас могут быть сомнения по этому поводу, ваше величество?! Неужели можно совершить преступление более страшное, чем совершил этот негодяй?!!
— Ну, во-первых, покушение было неудачным. Во-вторых, этот негодяй — храбрец и прекрасный правитель. Не могу не признать. А сын этого негодяя спас два Мира, мою жизнь — и твою, кстати, тоже. Забыл?
Лицо Гидеона выразило презрение.
— Что ж… Если вы всерьёз так считаете, ваше величество, я не посмею перечить. Я не преуменьшаю заслуг этого актёра, — поспешил пояснить он, заметив в глазах дяди гнев. — Но и преувеличивать их считаю ошибкой. Его прошлые поступки — не повод закрывать глаза на преступление, которое вчера совершил его отец! С какой стати? Неужели вы позволите, чтобы этот убийца Дамир остался доволен вашим приговором?! Неужели вы позволите, чтобы этот Эдвин полагал, будто вы у него в долгу?!!
— Прежде чем высказывать своё мнение, убедись, что понял, о чём идёт речь. А то рискуешь оказаться в глупейшем положении. Вот как сейчас.
— Но… какие ваши слова я понял неверно, ваше величество?
— Дамир заслуживает казни и будет казнён. Миловать его я не собираюсь — с чего ты взял? Но, во-первых, из-за заслуг Эдвина я в самом деле готов смягчить приговор его отцу — это будет справедливо. А во-вторых, с такими людьми, как Дамир, жестокость бесполезна и даже вредна.
— Но почему, ваше величество?!
— Потому что она оказывает на них обратное действие. Жестокая казнь — вернейший способ сделать из Дамира героя. В Сером Мире его пороли до полусмерти, на несколько дней оставляли без хлеба. Думаешь, это смирило его хоть немного? Наоборот. Кончилось тем, что он поднял людей, организовал побег. Управлять людьми он умеет, за ним идут. Если сейчас я приговорю его к гайеру или к иной публичной смерти под пытками, он вынесет всё без единого стона. И о нём будут годами, если не веками, вспоминать с восхищением. Мне это совершенно ни к чему. Да и в Тарине его никто не знает. Так что его казнят в тюрьме, без лишнего шума.
— И всё-таки рискну напомнить, что мягкость короля никогда не вызывает любви народа. А сейчас нужно быть вдвойне, втройне осторожными, ваше величество! Нужно уничтожать врагов ещё до того, как они начнут действовать!
— Может, мне отправить своих советников в отставку, а вместо них взять тебя? Ты один заменишь всех.
— Вы надо мной смеётесь, дядя… И всё-таки я повторю: нам надо быть предельно бдительными!
— Вот как? С чего это вдруг? Боишься утонуть или разбиться об острые камни?
Гидеона бросило в жар.
— Верни мне ключ. И объясни, зачем тебе понадобилась Фригитта.
Повисла тоскливая пауза.
— Я жду. Говори правду!
Гидеон вздохнул.
— Я буду честен, ваше величество. Истинную причину я и сам не знаю. Вначале, ещё весной, у меня возник вопрос о гайере. Просто стало интересно, вернулась к вам власть над ним или нет. Я пытался узнать, но мне никто ничего не сказал… Я сам удивился, когда понял, что это не даёт мне покоя. Возникло ощущение, что здесь что-то не так. Какая-то тайна и, главное, какая-то опасность для всех нас. Я чувствовал её почти физически! Я не знаю, что это такое, и тревога до сих пор не оставляет меня. Поскольку она возникла в связи с гайером, я решил узнать о нём всё, что только можно. Я спрашивал вас, но вы мне не ответили. Хотел посмотреть шёлк, но вы не разрешили. Наверное, после вашего запрета я должен был прекратить думать об этом, но не смог. Слишком отчётливое ощущение опасности, дядя. И я не понимаю, откуда! Я спрашивал у её величества, но она сказала мне не больше вас… Я вспомнил, что отец рассказывал о Фригитте, и решил поговорить с ней. Но вопросов только прибавилось… Кого она имела в виду? Что всё это значит? Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось, дядя! Ваше величество…
