Рыцарь без меча - страница 38

Когда прозвучал долгожданный пятый колокол, у Диаманты болело всё тело и кружилась голова. На выходе ей выдали хлеб. Она с трудом поднялась в свою комнату и ничком опустилась на кровать. Хотелось плакать, но она так устала, что даже на слёзы не осталось сил.

Через некоторое время Диаманта немного пришла в себя, сходила за водой и съела хлеб. Он был грубый, серый, безвкусный.

Диаманта на мгновение ощутила панический страх, но его тут же сменило тупое равнодушие. Она достала из кармана бумагу и, пока не совсем стемнело, перечитала то, что написала вчера. Только теперь эти фразы не будили в ней никаких воспоминаний, казались чужими.

Серый Мир, где не росло ни одного дерева, где никогда не было ясного неба, гасил у своих жителей все чувства, кроме одного — вечного страха за себя. Страх остаться без еды, страх попасть в ещё худшие условия был единственным, что заставляло людей подчиняться, и этот же страх лучше всяких охранников, надсмотрщиков и наказаний мешал вырваться из мрачного однообразия и вспомнить себя. И Диаманта, как все, боялась голода, боялась заболеть, боялась плётки. Впрочем, первое время это не мешало воспринимать происходящее как нелепый сон и верить, что настоящая жизнь — совсем другая.

Но шли дни, и Серый Мир медленно, но верно брал своё. Диаманту измучил его бесчеловечный жёсткий порядок. Она страдала от постоянного голода, работать было очень тяжело, с каждым днём всё сильнее хотелось отдохнуть, но у мастера невозможно было даже отпроситься пораньше… Со временем Диаманта сама решила бросить попытки что-то вспомнить — физические силы таяли с каждым днём, постоянная слабость вынуждала покориться.

Однажды глубокой ночью её разбудили отчаянные крики, которые доносились из-за стены. Женский голос повторял: «Пустите меня! Отпустите! Я не хочу! Отпустите, пожалуйста, умоляю вас!». Ответом был грубый окрик. Потом послышались шаги на лестнице. Диаманта вскочила с кровати и выглянула в окно. Офицер и два охранника с факелами куда-то уводили её соседку.

Диаманту охватило волнение. Несмотря на мучительную усталость, она долго не могла заснуть, а когда заснула, снова увидела сон из далёкого-далёкого сияющего прошлого. Воспоминания ожили, и даже мрачные стены мастерской, грубость мастера и голод в этот день не вызывали тоски.

Во время работы Диаманта дождалась, когда мастер отойдёт, и шёпотом спросила у швеи, работавшей рядом:

— Что случилось ночью с нашей соседкой?

— Отправили в Чёрный Город, — ответила та еле слышно.

— За что?

— Молчать! — прикрикнул мастер. — Или обе вместо хлеба получите хорошую порку!

Чёрным Городом называли пещеры глубоко в горах, где добывали камень. Отправка туда была равносильна смертному приговору.

Диаманта не на шутку испугалась, что с ней сделают то же самое, если найдут её записи, и этим же вечером решила куда-нибудь спрятать лист с воспоминаниями. Долго искала, куда, и наконец нашла. Пол в её комнате был дощатый, и под кроватью две доски прилегали неплотно. Она попробовала приподнять одну из них. Оказалось, что они совсем не были закреплены. Диаманта опустила руку в отверстие — и нашла там небольшой свёрток и письмо.

...

«Дорогая Амма!

Нас остановил обвал, придётся объезжать. Поэтому не волнуйся, если я задержусь на несколько дней. Постараюсь вернуться побыстрее.

Береги себя и Эдвина.

Целую,

Это письмо подействовало на Диаманту, как внезапный удар грома. Когда она прочитала имя «Эдвин», в её памяти возникли синие глаза, о которых она писала в первый день своего пребывания здесь.

Диаманта с трепетом развернула свёрток. Там лежал такой же камень на кожаном шнурке, какой висел у неё на шее, только немного побольше.

Несколько дней после этого Диаманта чувствовала себя счастливой, но потом воспоминания снова стали тускнеть и уходить.

* * *

С тех пор, как Диаманта попала сюда, прошёл месяц, но она уже не считала дни — они были слишком похожи один на другой, с той только разницей, что с каждым днём ей становилось всё тяжелее. Несмотря на все старания, она допускала ошибки в работе, иногда от её внимания ускользал неподшитый край, или шов выходил неровным. Впрочем, она сдавала работу вовремя, так что наказание ограничивалось лишь бранью мастера и несколькими ударами плетью. Но однажды случилось то, чего она больше всего боялась: она не успела закончить работу к пятому колоколу.

Вставать с места, не закончив, было нельзя. Остальные швеи сдали работу и ушли, а Диаманта продолжала шить. Мастер подошёл к ней. У неё зародилась робкая надежда, что всё обойдётся. Но тяжёлая ладонь мастера легла ей сзади на шею, вынудив нагнуться вперёд. Просвистела кожаная плеть…

Диаманта вздрагивала всем телом, но от этого мастер только крепче держал её. Полуживая от боли, она перестала вырываться из-под его руки, но плеть снова и снова взлетала и со свистом опускалась на её спину. Вначале она уговаривала себя потерпеть, потом её захлестнул ужас, потом потом потемнело в глазах, всё куда-то поплыло… Диаманта надеялась, что потеряет сознание, и на этом пытка закончится. Но от каждого удара ей становилось только больнее. Её охватило отчаяние.

Наконец мастер прекратил и рывком заставил её выпрямиться.

— Хлеба сегодня не получишь! Не смей вставать, пока не закончишь работу! Чего ждёшь? Работай!

Диаманта покачнулась и едва не упала. Но всё-таки перевела дыхание, вытерла слёзы и стала дошивать рубашку, действуя машинально.