Рыцарь без меча - страница 79
— И что? Он ушёл? — спросила Диаманта.
Харт снова открыл книгу.
...— «Нанесённое оскорбление жгло душу Гертана. Но он помнил слово, данное человеку, который рассказал ему о Дороге. Гертан пообещал не обагрять своего меча кровью, какие бы испытания ни послала ему судьба. Он жестоко страдал, ибо не знал, как ему поступить. Нарушить обещание, данное мудрому страннику, было бы бесчестьем, но таковым казался ему и отказ от мести за обиду, нанесённую его роду и памяти его отца».
— Если он выбрал просто уйти и оставил этого родственника с его жадностью в покое, то правильно сделал.
— Так и знал, Эдвин, что ты это скажешь. Но как это может быть правильно? Что это за Дорога такая, раз она требует отказаться даже от верности собственному отцу? И что от неё проку, если обещание, данное какому-то чужому человеку, она ставит выше, чем долг перед собственным родом и родной кровью?! Тьфу!
— Ну что ты раскипятился? — вмешалась Зерина. — Раз так написано, значит, так и есть! Эта книга никогда не обманывает.
— А мне иногда кажется, что это всё один большой обман. Как поверить книге, которая говорит, что какая-то дорога важнее дома, а случайно встреченный странник важнее родного отца? Я это читаю, но… не могу понять! Не могу!
— Не «какая-то дорога», а Дорога в Мир Неба! — поправил Эдвин. — И странник не важнее отца, не в этом дело! Откуда ты такое взял?
— Отсюда! — Харт постучал по обложке.
— Там ничего подобного нет.
— Ну объясни тогда! Раз я не понимаю!
— Успокойся, пожалуйста. Если ты будешь читать дальше, то увидишь, что со временем Гертан всё понял и не пожалел, что оставил своё поместье.
— Но почему, Эдвин? Почему?!
— Вот скажи мне, если все идут по одной Дороге, то что такое долг перед отцом?
— Ну начинается, — поморщился Харт. — Долг, Эдвин, он всегда одинаковый. Или тебе дорога отцовская честь, или ты слабак и трус. А всё остальное — пустые отговорки.
— Честь можно защищать, совершая злые поступки?
— Что значит «злые»? Справедливые поступки!
— Разве это справедливость, когда человек отвечает злом на зло?
— Что значит «злом»?! Убить наглого мерзавца — зло?!
— Если все идут по одной Дороге, то, разумеется, зло! Ведь каждый может ошибиться, каждый может сбиться с пути.
— Ах вот как!
— Харт, что с тобой? — удивилась Диаманта. — Ведь ты же всё понимаешь.
— Ничего я не понимаю, — угрюмо ответил Харт и замолчал.
— Зато я понимаю, — ответил Эдвин. — Тебя эта история слишком близко касается, вот ты и не можешь её спокойно читать. Но всё изменится рано или поздно.
— Почему близко касается? — спросила Диаманта.
— Потому что со мной всё было почти так же, — вздохнул Харт. — Мой отец был богатым, держал большую лавку. Он давно умер. Перед смертью его дела пошли плохо, всё состояние ушло на оплату долгов, но дом остался… Я не захотел торговать и стал жонглёром, потом пришёл к Дину в театр… А один офицер из гвардии правителя, редкостный подлец… В общем, ему, видишь ли, приглянулся мой дом в Адаре. Он просто отобрал его у меня. Его солдатики в один прекрасный вечер пришли и выкинули меня на улицу. Сказали, что актёру свой дом ни к чему, хватит и подворотни, как бродячей собаке, — глаза Харта заблестели ненавистью. — Я хотел его убить, но не вышло.
— Ой, не напоминай, — покачала головой Зерина. — Как я тогда перепугалась, Диаманта! Утром пошла в театр и нашла Харта на улице без сознания. Лежал там избитый до полусмерти… Мы его долго выхаживали, а Эдвин уговаривал не мстить, несколько раз останавливал, когда Харт пытался пойти разобраться с этими бандитами…
— Я ведь так и не отомстил.
— Ну и хорошо, — сказала Диаманта.
— Не уверен. До сих пор жалею, что поддался на ваши уговоры и не убил его тогда. Зря ты, Эдвин, мне помешал.
— Если бы я тебе не помешал, тебя давно не было бы в живых.
— Да знаю. Но как вспомню об этом, так опять волна накатывает. Я и впрямь не понимаю, как ты смог простить Рэграсу всё, что тот сделал. Он же всей вашей семье жизнь покалечил! Твоих отца и мать засадил в этот Серый Мир, тебя едва не убил, да ещё и так по-зверски… И ведь ни за что!! Каждый раз, когда я его вижу, думаю, что стоило бы воткнуть в него нож. Поглубже!
— Харт, я еду, чтобы уговорить отца подчиниться Рэграсу, а ты мечтаешь об убийстве! Что с тобой?!
— Да ничего. Всё то же. Я помогу тебе, не бойся. И буду просить твоего отца по крайней мере не сопротивляться. Но тебе неприятно слышать мои слова. Значит, ты не простил Рэграса. Правильно, я никогда бы такого не простил. Это по-мужски.
— Ты ошибаешься! — Эдвин выпрямился и посмотрел ему в глаза. — Я не держу на Рэграса зла!
— Да ладно. Ты даже в лице изменился, когда услышал, что я сказал. Почему тебе стыдно в этом признаться? Понимаю, ты поклялся не брать в руки оружия и не можешь мстить. Хотя и очень хочешь. Но по-моему, лучше быть честным с собой!
— Мне больно слышать то, что ты говоришь! — Эдвин повысил голос. — Мне больно за тебя, и за отца мне больно!
— А за себя тебе не больно?
— При чём тут я? Дело не в перенесённых страданиях! Мне больно видеть, что ты никак не можешь освободиться от злобы. Вы с отцом говорите одно и то же. Не Рэграс вредит тебе, Харт, и заставляет тебя страдать, а ты сам!
— Так я ещё и виноват в том, что этот негодяй со мной сделал?! Так получается?!!
— Нет. Ты ни в чём не виноват.
