Дорога в Сарантий - страница 1

Моим сыновьям, Сэмюелю Александру и Мэтью Тайлеру, с любовью, наблюдая, как они «…все создают из ничего и звезды учат петь».

...

…и не понимали, на небесах мы, или на земле. Ибо нет на земле такого великолепия и такой красоты, и не знали мы, как ее описать. Знали лишь, что Бог живет там среди людей, и служба их прекраснее, чем церемонии других народов. Ибо не можем мы забыть эту красоту…


ПРОЛОГ

В разгар лета ночные грозы в Сарантии случались часто, достаточно часто, чтобы можно было поверить в легенду о том, как император Апий вознесся к богу во время бури, среди сверкания молний и раскатов грома над Священным Городом. Даже Пертений Евбульский, который описывал эти события всего двадцать лет спустя, именно так ее изложил, прибавив лишь, что статуя правителя у Бронзовых Врат рухнула, а мощный дуб за стеной с грохотом раскололся. Историки часто предпочитают истине внешние эффекты. Издержки профессии.

В действительности же в ту ночь, когда Апий испустил свой последний вздох в Порфировом зале Аттенинского дворца, дождя не было. Изредка сверкали молнии, в начале вечера пару раз послышалось ворчание грома, гораздо дальше к северу от Сарантия, ближе к хлебным полям Тракезии, что, учитывая последующие события, можно было, не без оснований, принять за знамение.

Император не оставил здравствующих сыновей, а три его племянника наглядно доказали свою никчемность за год до того и получили по заслугам. В результате никто в Сарантии не был назначен преемником императора, когда Апий услышал — или не услышал — внутри себя последние в своей долгой жизни слова, и лишь ему одному голос бога сказал: «Покинь престол свой — повелитель императоров ждет тебя».

Каждый из трех человек, вошедших в Порфировый зал в прохладный предрассветный час, остро чувствовал неустойчивость положения. Евнух Гезий, канцлер Империи, благочестиво свел вместе кончики длинных тонких пальцев, потом с трудом опустился на колени и поцеловал голые ступни мертвого императора. То же после него проделал Адраст, глава гражданских служб Города, и Валерий, командир Бдительных императорской гвардии.

— Нужно собрать Сенат, — бумажным голосом прошелестел Гезий. — Немедленно.

— Да, — согласился Адраст, старательно расправляя складки своей длинной, до щиколоток, туники. — А патриарх должен начать траурную церемонию.

— В Городе необходимо сохранить порядок, — произнес Валерий тоном солдата. — По моему разумению.

Двое других посмотрели на него.

— Конечно, — деликатно ответил Адраст. И пригладил свою аккуратную бородку. Единственной причиной того, что Валерий присутствовал в этом зале и что он одним из первых узнал об этом прискорбном событии, была необходимость сохранить порядок. Его замечание прозвучало… слишком нарочито.

Войска находились главным образом на востоке и на севере. Крупные силы стояли неподалеку от Евбула, на нынешней границе с бассанидами. Другие, собранные в основном из наемников, защищали открытые пространства Тракезии от варварских набегов каршитов и врашей, но в последнее время те вели себя тихо.

— Я распоряжусь, чтобы известили знатные семейства, — небрежно произнес Гезий. — Они захотят выразить соболезнования.

— Естественно, — согласился Адраст. — Особенно Далейнов. Насколько мне известно, Флавий Далейн вернулся в Город всего два дня назад.

Евнух был слишком искушенным человеком, чтобы покраснеть.

Валерий уже двинулся к выходу.

— Поступайте с аристократами, как считаете нужным, — бросил он через плечо. — Но в Городе пять тысяч жителей, которые испугаются, что гнев святого Джада падет на оставшуюся без правителя Империю, когда услышат о его смерти. О них я должен позаботиться. Я извещу префекта, чтобы он готовил своих людей. Благодарите бога, что ночью не было грозы.

Он вышел из зала, тяжело топая по мозаичному полу, широкоплечий, все еще полный энергии в свои неполные шестьдесят лет. Двое оставшихся переглянулись. Адраст первым отвел глаза и посмотрел на покойника, лежащего на роскошном ложе, и на усыпанную драгоценными камнями птицу на серебряной ветке рядом с ложем. Оба молчали.

Выйдя из Аттенинского дворца, Валерий не задержался в садах Императорского квартала. До рассветных молитв было еще далеко. Белая луна стояла над водой. Предрассветный ветер дул с запада. Он слышат шум моря, ощущал принесенный бризом запах соли, смешанный с ароматом летних цветов и кедров.

Валерий двинулся под поздними звездами прочь от воды, мимо лабиринта дворцов, мимо трех маленьких часовен, мимо здания и цехов императорской Шелковой гильдии и смехотворно изукрашенных Маризианских бань, по направлению к казармам Бдительных рядом с Бронзовыми Вратами, ведущими в Город.

Молодой Леонт ждал снаружи. Валерий отдал ему точные распоряжения, которые старательно заучил некоторое время назад, готовясь к этому дню.

Его помощник удалился в казармы, и несколько минут спустя Валерий услышал шум: Бдительные готовились выступить. Он глубоко вдохнул воздух, чувствуя, как сильно бьется его сердце, сознавая, насколько важно скрыть свое напряжение. Он напомнил себе: надо послать гонца, чтобы предупредить Петра, жившего за пределами Императорского квартала, о том, что император Апий мертв и что большая игра началась. Про себя он возблагодарил бога за то, что сын его собственной сестры намного превосходит во всех отношениях трех племянников Апия.

Наконец, двери казарм раскрылись, и в предрассветном сумраке показались фигуры солдат. Валерий лишь дернул уголком губ, улыбкой это назвать было нельзя, и махнул рукой в сторону ипподрома.