Три дороги во Тьму. Изменение - страница 63

Утром Стиор проснулся с каким-то дурным предчувствием. Стараясь не показывать виду, он проводил Раора и Броаха на охоту, а сам, чтобы как-то отвлечься от тревоги, занялся наведением порядка в доме. Вынес мусор и вдруг выпрямился, устремив взор в сторону деревни, словно мог ее разглядеть. Губы тронула грустная улыбка.

– Ах, вот оно что… – пробормотал он. – Ах, Пилагма…

Стиор оглянулся в сторону леса. Позвать Раора с Броахом? Мальчик, наверное, даже услышит его зов. Он делает успехи, хотя и сам не замечает этого. Но Стиор уже видел оживающие потоки силы внутри него. Остался только толчок, чтобы они вырвались наружу. И хотя Раор еще не отдает себе отчета, но в последние дни он неосознанно пару раз прибег к магии. Если позвать… Нет, не успеют. Да и зачем? Судя по всему, с тем, что готовят в деревне, он и сам может легко справиться.

На мгновение на лице Стиора появился хищный оскал.

– Ну что ж, господа церковники. Посмотрим. – За пять дней Пилагма успела бы позвать только инквизиторов из ближайшего городишки. А в той богом забытой дыре вряд ли найдется кто-нибудь, кто смог бы справиться с прирожденным магом.

Стиор огляделся. Это произойдет не здесь, но кое-какие меры принять все же следует. Так… на всякий случай. Он вынес из дома собранные вещи. Особо позаботился о вещах Раора и его чертежах. Оттащил все это в кусты и тщательно замаскировал. Потом прилепил к росшему рядом дереву магическую метку, настроенную на Броаха или Раора. Кто-то из них точно ее заметит. Затем вернулся к дому и начал мести двор. За этим занятием его и застала пришедшая из деревни толпа. Во главе ее шествовали два важных господина в одеждах инквизиторов, из-за спин которых осторожно выглядывала Пилагма. Стиор первым делом прощупал их и едва не расхохотался. Да уж. Таким воевать с прирожденным магом? Да сейчас ему стоит только рукой махнуть, и от всей толпы даже пепла не останется. Но такой всплеск магической энергии точно засекут. Значит, надо действовать тоньше. Тем более что соперников для него здесь нет.

– Чем обязан? – поинтересовался он, откладывая метлу.

– Вот он! – вылезла из-за спин инквизиторов Пилагма. – Еретик! Он выступал с богохульными речами!

– Гм… – Стиор насмешливо выгнул бровь. – Выступление против рабства и за милосердие считается теперь богохульными речами?

– Довольно, – выступил вперед один из инквизиторов. – Ты, называющий себя братом Арсением, вызываешься на суд Святой Инквизиции по заявлению уважаемой старосты Пилагмы. Ты обвиняешься в использовании проклятой Спасителем магии и смущении умов людей своими богопротивными речами.

Стиор усмехнулся. Ну да, магию он применял, только вот вряд ли Пилагма об этом даже догадывалась. Да и вы в это не верите. Если бы поверили хоть на минуту, что я маг, не рискнули бы даже близко подойти к дому. Стиор прекрасно это видел. Привыкли иметь дело с беззащитными людьми, не способными оказать сопротивления. Где уж им могло прийти в голову, что наткнутся здесь даже не на простого мага, а на прирожденного. Только намекни на это – в тот же миг разбегутся. Но что дальше? Если убивать этих двоих, придется и всех свидетелей… Раньше Стиор не колебался бы ни минуты, но сейчас что-то не давало ему сделать этого. Вот и тянул время, стараясь отсрочить неизбежное. Ну, нельзя оставлять свидетелей! Иначе о случившемся сразу станет известно Ищущим. А сталкиваться с с ними хотелось меньше всего.

– А в чем заключаются мои богопротивные речи, можно узнать? Ведь я проповедовал добро и милосердие!

– Проповедовал?!

Стиор повернулся на голос и словно под ледяным водопадом оказался. Спросил тот самый человек, который на суде говорил про свою дочь, отданную в рабство и погибшую спустя год. Как же ее звали… Стиор отчаянно пытался вспомнить, и не мог. Очевидно, что-то отразилось у него в глазах, потому что ледяное выражение на лице отца вдруг исчезло, и он как-то растерянно посмотрел на мага. Отвел взгляд. Стиор горько усмехнулся, посмотрел на небо и, не заметив камешка, споткнулся. Распятие вывалилось из-за ворота и закачалось перед глазами мага. Стиор замер. Он вдруг понял многое… Понял, почему человек изображен висящим на кресте. Непонятно, откуда взялось это знание, но маг был уверен в нем. Он вдруг поднял голову и расхохотался.

– Второй спаситель! – сквозь смех выдавил он. – Шарлатан и самозванец! Господи, как же я был глуп! Как мы все были глупы! – маг уже не обращал внимания на ужас в глазах людей, полагавших, что говорить такое может только безумец. Да еще и в присутствии инквизиторов. – Почему я не понял этого раньше? Не может Спаситель править! Не может. И ведь мне был дан шанс! Давали…

Стиор отсмеялся и уже спокойно взглянул на толпу. Давался ему шанс. У него было одиннадцать лет. Но он ничего не сделал. И теперь маг смотрел в лица практически незнакомых людей, рядом с которыми прожил все это время, так и не узнав их. Но у него была одна идея, одна цель, из-за которой не замечал ничего вокруг. Теперь пришла расплата. И что бы он ни сделал – все плохо. Хотя… Стиор еще раз взглянул на распятие.

– Ну, что вы стоите? Я вам говорю, что не было второго Спасителя, а был только один! Не может никого спасти тот, кто не готов отдать за людей свою жизнь, а отдает чужую. Призывая ненависть, вы отвернулись от истинного Спасителя!

– Заткните его! – взвизгнул один из инквизиторов.

Стиор видел страх в его глазах. Ему вдруг стало легко-легко. Маг с всепонимающей улыбкой смотрел на ринувшуюся вперед толпу, даже не подумав сопротивляться, и мысленно плетя свое последнее заклинание. Он мог бы попытаться объяснить свой поступок, если бы был уверен, что хоть один человек поймет его. Но нет. Не поймут. И он молчал. Только улыбался, глядя на приближающуюся смерть. Ненависть – вот причина всего. Ненависть Церкви к иным расам породила пророчество Ушедшего, рожденное ненавистью же. И теперь она будет вести Троих, сея страдания и смерть. Он мог бы убить всех нападающих… И снова ненависть к «проклятым колдунам» вспыхнет среди людей. Бесконечная война, длящаяся уже много тысяч лет. Может, его жизнь станет первой преградой на пути этой лавины смертей?.. Когда нож второго инквизитора вонзился в грудь старого мага, заклинание вступило в силу, окружив собой людей. Разъяренная толпа кинулась к дому. Полетели факелы, вспыхнула соломенная крыша. Один из инквизиторов сорвал с груди умирающего распятие.