Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - страница 105
- Он сам виноват! Зачем велел, чтобы я перебивалась, как смогу? - выплеснула обиду. - Вот и выжила, как сумела! Пусть пожинает плоды! Скажу ему, что содержишь меня.
- Я польщен, - ответил сухо Мэл, - но боюсь, выяснение отношений будет сейчас как мертвому припарка. Внутри семьи как-нибудь разберемся, но на виду у людей необходимо, чтобы комар носа не подточил.
- Неужели нельзя обойтись по-другому? - простонала в отчаянии, пропустив мимо ушей фразу "внутри семьи разберемся". - Разве обязательства недостаточно?
- Кто о нем знает? Ты да я, потому что других свидетелей не было. А пусть бы и были, рты всем не закроешь, так что скандал на подходе. А Рубля бдит за приличиями, и знаешь, почему? Потому что это политика. В стране недопустима социальная напряженность. Простой народ должен верить, что перед законом едины все - и бедные, и богатые. И что деньги зарабатываются трудом, а не хапаньем и воровством. Представь, получил человек свои пять висов, пришел домой, а по телеку пьяные морды обливаются шампанским, хвастают цацками и спорят, у кого яхта дороже.
- По-моему, на приеме так и было.
- Ты преувеличиваешь. Конечно, богатые и популярные никуда не денутся, но они ведут себя на публике прилично и покрывают свои меха и яхты благотворительностью. Сунут подачку какому-нибудь питомнику животных или дому инвалидов, а потом весь год рассказывают журналистам. А для пьяных танцев и душа из шампанского есть закрытые заведения и мероприятия, например, тот же "Вулкано". Ладно, я отвлекся. Можешь упираться хоть до утра, но кольцо придется принять.
Неправильно получается. С ног на голову. Чем сильнее отпинываюсь, тем крепче липнет. Почему нельзя жить проще, без обязательств и намерений?
Мэл вытянул меня из кресла, сел сам и посадил к себе на колени.
- Тебе не нравится, что не будет гостей и банкета? К нему начинают готовиться как минимум за полгода.
- Ой, нет! Какой банкет? - всплеснула рукой. Я в себя не могу прийти, а Мэл вообразил, что мне подавай размах.
- Может, предложил неправильно? И цветы не купил... Но шампанское мы обязательно выпьем.
- Мэл, а что скажут твои родители?
- Отец уже сказал через Тиссу. Теперь наш ход.
- Он возненавидит меня! Ты вручишь фамилию мне! Слепой! И у меня мать на побережье!
- Понимаю, Тисса тебя застращала. В конце концов, поносишь колечко и снимешь, когда надоест, - сказал небрежно Мэл.
Я решила, что он уязвлен отказом. Не каждый день столичные принцы уговаривают девушек принять предложение, а те ломаются, даром что не представляют собой ничего путевого.
- Мэл! Егор! Мне очень лестно...
- Что-то непохоже, - хмыкнул он, поглядывая на меня.
- Значит, когда страсти улягутся, я смогу вернуть кольцо обратно?
- Когда-нибудь ты снимешь его, - заверил Мэл с серьезным видом.
Я потрогала узкий желтый ободок, ощутив подушечкой пальца гладкий теплый металл. Выглядит просто и без изысков.
- Значит, это твое? А мне казалось, ты обменялся с какой-то девушкой.
- Оно фамильное, но принадлежит мне. Если ты примешь его, ни у кого не останется сомнений, и никто не посмеет оскорбить тебя.
Я прилегла к Мэлу на грудь и провела рукой по заросшей щеке.
- Нравится? - спросил он.
- Очень.
- Заметил, - ухмыльнулся Мэл. - Но учти, перед сном побреюсь. Не привык. Мешается. Ну, так как?
- У нас всё очень быстро получается, не находишь? Стремительно. Может, мы ошибаемся? Вдруг это страсть, которая завянет через неделю?
- Есть такое. Стремительно, но мне нравится. Адреналинит. А насчет ошибок и страстей... В детстве у меня была мечта - радиоуправляемая гоночная машина. Знала бы ты, как я бредил ею: изучил все марки и модели, собирал наклейки, рисовал в альбомах, которые оставлял ненароком на видном месте, чтобы родители сообразили. Сейчас понимаю, что они посмеивались над наивными попытками, но, тем не менее, на день рождения получил то, о чем мечтал. Мне казалось, я умру от счастья. Но представь, через неделю игрушка осточертела. Я изучил ее возможности вдоль и поперек, и мне стало скучно.
- Ого, значит, ты с детства любишь гонять по трассе, - подцепила его.
- Да. Став старше, я переключился на настоящие машины. И опять сходил с ума, донимал отца, Севолода и деда, расписывая преимущества той или иной модели. В шестнадцать лет отец сделал мне права, хотя мать не соглашалась.
- Почему?
- Боялась. Нормальным людям права выдают, начиная с двадцати лет. Она думала, что я разобьюсь, и выступила категорически против машины. Отец послушал ее, и мне пришлось ждать до восемнадцати, пока не уломал родителей на "Турбу-100". Никогда не забуду её. Это на всю жизнь, наверное. Въелось под кожу. Что мы с ней вытворяли! Разве можно сравнивать машинку на батарейках и собственную ласточку? Ты выжимаешь лошадей, поворачиваешь руль, и она чувствует малейшее колебание. Она слышит мысли до того, как ты собираешься сделать движение. Ты сливаешься с ней и становишься единым целым!
Я слушала как зачарованная, открыв рот. Вот она, любовь Мэла. Машины.
- Потом были и другие тачки - каждая со своим характером и заморочками. Но все равно, сажусь за руль и каждый раз открываю новый мир... Так вот, к чему я рассказал... Так же и с девчонками. На иную смотришь, а она как радиоуправляемая машинка - скучная и неинтересная. Вроде бы красочная упаковка, а внутри ограниченный набор функций и полная предсказуемость. А с тобой не так. С тобой никогда не знаешь, что окажется за поворотом, и удастся ли вписаться в него.
