Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - страница 201

     Окна выходят на парк, и через голые ветви видны крыши квартала невидящих. Наверное, летом снаружи бушует зеленое море. И вообще, в комнатах светло, несмотря на хмурящееся небо, и чистенько. Обои в желтый цветочек, безупречно белые и ровные потолки, нескрипучие паркетные полы. И еще пусто. В углу - раскрытая спортивная сумка. Из мебели - полуторная панцирная кровать, выставленная как роскошное ложе, на середину дальней комнаты. На точно такой же кровати в ночь перед фуршетом я не сомкнула глаз. При воспоминании о том, что мы... что я вытворяла, мне стало жарко.

     И всё. Ни стола, ни шкафа, ни крючков, куда вешают одежду, поэтому шубка брошена на спинку кровати. О, пардон, на кухне бесшумно работает знакомый двухдверный холодильник, а на подоконнике кружка с недопитым кофе и знакомая кофеварка. Шнур от неё тянется через помещение к розетке. Кстати, хорошие здесь подоконники: широкие, и из окон не дует.

     В холодильнике негусто, а точнее, шаром покати. Содержимое успели основательно подчистить.

     Меня начали терзать смутные сомнения. При кажущейся скудности улик подозрения витали в воздухе, но взбудораженность мешала сосредоточиться.

     Стукнула дверь, и в проеме появился Мэл. Оперся о косяк.

     - Как тебе?

     - Это... издевательство! Внизу люди жмутся друг к другу, а здесь жируют набобы! - выдала я революционную пламенную речь. - То есть... А причем здесь ты?... Это твое жилье?!

     - С некоторых пор.

     - Но почему? - заглянула в душевую. Простенько, но мило. - Зачем? А квартира?

     - Ну-у... я думал, тебе там не нравится. А в общаге как-то... всё по-другому. Проще. И ты рядом. Не нужно мотаться по городу туда-сюда.

     В слова Мэла верилось с трудом. Столичный принц, брезгливый и привыкший к стерильности, вдруг променял квартиру в приличном районе на задрипанное институтское общежитие. Хотя хоромы на четвертом этаже не назовешь замызганной кладовкой. Слив унитаза работает, вентили исправные, да и вода из крана пахнет водой, а не канализацией.

     - Неужели правда? - обняла я Мэла.

     - Правда. Буду ходить в гости к тебе, а ты - ко мне.

     Я растерялась.

     - Но... мне казалось... Не хочу в гости. Хочу с тобой, - заглянула с мольбой в его глаза. - Можно?

     Мэл хмыкнул:

     - Нужно.

     Мы лежали в кровати, не раздевшись, безо всяких намеков и всего такого. Привыкали друг к другу. И теснота мне нравилась. Мэл близко. Он теплый и родной. Здорово чувствовать его и заново вспоминать.

     - Не поеду без тебя ни в какое Моццо, - заявила, изучая его ладони и нащупывая мозольки.

     - Вопрос решается. Поедем вместе.

     От обилия чувств я прижалась к Мэлу.

     - А как ты заполучил комнату? Наверное, предложил тётке-вехотке обмен на свою квартиру.

     Он рассмеялся.

     - Меркантильная моя... С комендантшей можно найти общий язык. Мы обсудили последние новости из жизни кинозвезд, я пообещал пару автографов - и вуаля. Ты так и не сказала, нравится ли тебе здесь.

     - Ага. Очень. Вообще-то Рубля велел компенсировать аренду за любое помещение, пока ко мне не вернутся волны, - хихикнула я и расписала Мэлу содержание указа премьер-министра. - Мы можем выбирать что угодно.

     - Нет, - сказал Мэл, сжав губы. - Мы останемся здесь.

     Как скажешь, - обвилась вокруг него удавом. И ведь ни одна извилина не удосужилась проанализировать причину резкого ответа и поискать глубинный смысл в словах Егора. В голове помутилось от счастья.

     Он тихо ойкнул.

     - Ой, пожалуйста, прости! - всполошилась я. - Очень больно?

     - Терпимо.

     Оказалось, после операции Мэл начал принимать болеутоляющие средства, правда, в сниженной дозировке. Как сказал его лечащий врач, боль - хороший диагностик, и не стоило полностью избавляться от неё.

     - Мы продвигаемся вперед. Теперь пью гораздо меньше лекарств и реже, - пояснил Мэл.

     Я потребовала показать шрам от аппендицита и порезы на руках, но Мэл отказался. Сказал, нужно смотреть во время перевязок, потому что, развязав сейчас, мы не сумеем туго забинтовать. Мне пришло на ум, что он увиливает и скрывает правду, а на самом деле раны не заживают, и как Мэл ни убеждал, что дело давно пошло на лад ("Эва, я хожу на своих двоих, вожу машину, учусь в институте. Разве это не доказательства?"), я не верила и собралась плакать.

     - Кстати, а как ты приехала в город? - спросил он, прищурившись.

     Понятно, что перевел разговор в другую сторону, но от неожиданности я забыла, что хотела пореветь. Пришлось доложить ему о Пете и об использованном долге. Услышав, что чемпион встречается с дочкой замминистра финансов, Мэл фыркнул.

     - Ты уверена?

     - А что? - встревожилась я. Петя в опасности? Столичная хищница готова растерзать скромного домашнего мальчика?

     - Ничего. Просто интересно. Она... э-э-э... своеобразная деваха... девушка, - поправился Мэл и посмотрел на меня искоса. Наверное, подумал, брошусь ли спасать Петрушу из когтей светской стервы.

     Не брошусь. Не до спортсмена мне. Устраиваю личную жизнь. Кроме того, у него своя голова на плечах.

     Тут начались звонки, один за другим, на которые Мэл отвечал односложно и скучно.