Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - страница 84
- Обещай, что не перестанем дружить, даже если дядя приставит тебе нож к горлу! - схватила парнишку за руку, и он ошалело воззрился на меня.
- С ножом ты загнула, конечно...
- Обещай!
- Вообще-то и не собирался переставать. То есть дядя - мне не указ в этом вопросе. А твой парень?
- Он не против, - заявила я самоуверенно, помня о разрешении Мэла незадолго до размолвки с компрометирующими фотографиями. Ведь он же согласился на встречу с горнистом, значит, даст "добро" и на трапезы с Радиком.
Перед расставанием я снова снабдила парнишку продуктовой заначкой. На сытый и довольный желудок и учится легче. После отварной картошки в масле и многослойных бутербродов с ветчиной и сыром у Радика даже настроение заблестело. А уж орешки в сгущенном молоке покорили нас обоих, и половина банки ушла влет под свежезаваренный чаёк и ароматный батон.
Странно, что Аффа не заглянула в швабровку, пока мы с Радиком готовили, бренчали посудой и топотали туда-сюда из пищеблока и обратно. Когда юноша ушел, я постучала к соседкам. Девушка будто стояла с противоположной стороны двери и сразу же вышла в коридор.
- Аффа, спасибо за сохранность шмоток, - поблагодарила я соседку и заметила её хмурое лицо.
- Не за что. Понравилось на приеме?
- Более-менее, - пожала я плечами. Еще подумает, что перед ней избалованная зрелищами жеманная девица, но, говоря по правде, единственной сахарной косточкой на приеме оказалось представление в Большом амфитеатре. - Ты по телеку смотрела?
- Да. Ты очень фотогенична. Тебя раз десять показали - с цветами и чемпионом. Как влюбленных голубков.
Голубок сидит сейчас под арестом, и о нем позабыли, - пришло на ум некстати. А красота - наносное.
- Это Вива постаралась. И тебе спасибо, что посоветовала обратиться к ней, хотя поначалу я не верила.
- На здоровье, - ответила хмуро соседка.
Может, ее обидел тот тип, что в цирк пригласил?
- Пошли ко мне чай пить! Заодно поболтаем, - предложила я Аффе.
- Некогда. Учу билеты, - ответила она неприветливо. - Значит, ты теперь с Мелёшиным?
Я растерялась. В принципе, к чему таиться? Наверняка Мэл прошел днем по общежитию не бледной тенью.
- Вроде бы...
- "Вроде бы"... - передразнила она. - Твоё "вроде бы" не давало мне два часа сосредоточиться на учебе. Вся общага слушала твоё "вроде бы".
Я опешила. Стояла и открывала и закрывала рот, а голос пропал.
Ужас. И еще стыд. Наверняка Капа тоже слышал. И те, кто живет на втором этаже, приложили ухо к полу. В общем-то, и прислушиваться особо не надо - стены тоньше промокашки.
Отвратительно. И Радик слышал. Нет, он не мог, его комната в другом крыле.
Хуже не бывает.
- Спасибо, - ляпнула я невпопад и пошла в швабровку, а Аффа не сказала: "Извини, Эва, я погорячилась. Забудь о том, что услышала".
За спиной хлопнула дверь соседок.
Уши горели, лицо пылало. Я посмотрела на кровать, и в голове пронеслись эпизоды уединения с Мэлом. Меня затрясло.
Кое-как навела смесь из витаминного сиропа с успокоительными каплями, и, по-моему, напутала с дозировками, ливанув в стакан без меры.
Что обо мне подумают? Мало того, что теперь я для всех - дочка министра, завтра к этой новости добавится сплетня о жарких постельных утехах и моей ненасытности и о прочих гадостях, которые смогут изобрести извращенная студенческая фантазия и искаженное сарафанное радио.
Как теперь глядеть людям в глаза, зная, что они знают? Как пойти завтра в институт и смотреть гордо и высокомерно на шушукающихся девчонок и похабно подмигивающих парней? Что лучше - огрызаться на пошлые намеки или игнорировать?
Я не смогу. Лучше останусь в общаге. Или сбегу из города.
Наверное, поэтому бритый парень в подъемнике вложил в свой взгляд особый смысл.
Невыносимо стыдно.
Пытаясь отвлечься, я сходила в душ, где смыла с волос сверхстойкую укладку Вивы, а затем намазала чудодейственным гелем темные следы на шее. Бутылочки и флаконы с косметикой встали ровным заборчиком на крышке тумбочки, и выяснилось, что мне необходима дополнительная полочка, а лучше две - из-за тесноты, образовавшейся на заставленной бардаком поверхности.
Далее наступил черед коленей, героически проползших от начала и до конца по коммуникациям развлекательного клуба. Хотя болезненные ощущения в суставах притупились за день, смазав и попшикав на припухлости, я почувствовала облегчение, да такое, что тут же захотелось вспорхнуть и запрыгать без устали. Жаль, не нашлось повода и соответстующего настроения.
Конспекты не усваивались, потому что в голову лез невообразимый ералаш, вытеснивший слабые попытки вклинить в память хотя бы пару билетов. В общем, тетрадь с лекциями бестолково перелистывалась, и процесс сопровождался катанием по столу серебристого блинчика, бывшего когда-то пером.
"Проклятие и благословение считаются величинами противоположно равнозначными и в векторной форме выражаются..."
Наверное, Мэл уже спит. Завтра он позвонит или сразу приедет в общежитие и, конечно же, продолжит испытывать мою кровать на прочность. А я не смогу, зная, что невольными свидетелями наших постельных опытов станет половина общежития.
