Просёлочные дороги - страница 71
— И теперь она панически боится, что Тереса наябедничает миллионеру о её небезупречном прошлом, а это может повлиять на завещание старика. Как-никак, она бигамистка. Интересно, почему не могла развестись с Доробеком?
Забывшись, Тереса выпалила:
— Потому что торопилась!
— Ну, рассказывай же! — насели мы на неё, и Тересе пришлось выложить то, что она собиралась от нас утаить:
— Не ручаюсь за точность, ведь обо всем я узнала на собраниях нашего кружка садоводов-любителей. Когда собираемся, о чем только не болтаем, так что, может, это и сплетни. Там в основном бабы, сами понимаете, а он один такой. И знаток, и самый богатый, о ком же и посплетничать, как не о нем? Ну и бабы говорили: он в какую-то катастрофу попал, чудом остался жив, дети ещё маленькие, их мать умерла давно, вот он и женился скоропалительно на первой подвернувшейся кандидатке, которая поклялась заботиться о детях, как о своих собственных. Все думали — он вот-вот помрёт, очень пострадал в катастрофе, а он выжил. И уже тогда был очень богатый. Думал, помрёт, и перед смертью сочетался с ней законным браком, она убедила его, что законной вдове легче достойно воспитать детей. А он не помер, но теперь старый и больной, того и гляди помрёт, а бабы говорят, она настраивает его против собственных детей. Наверное, правду говорят, хотя я тогда и не знала, что жена Тома Уолтерса — Эдита. Лилька прокомментировала:
— Если после катастрофы и в самом деле торопилась поскорее окрутить миллионера, где уж тут оформлять развод!
— А дальше что? — гнула своё мамуля. — При чем тут наследники дяди Витольда? Что общего у канадского миллионера с крестиком на нашей Тоньче?
Тереса опять заткнулась, и но всему было видно — теперь прочно! Марек ни за что словечка не проронит, пришлось мне опять взять слово:
— Лично я думаю, в Тоньче она что-то спрятала во время войны или сразу после неё и теперь явилась забрать спрятанное. Видимо, ознакомившись с нашей Тоньчей, она поняла, что лучшего места не найти. Знала — дядя умер, знала, что представляют собой его наследники, и могла быть спокойна, что усадьба будет стоять в таком состоянии, как есть, никто там шуровать не будет, все останется в неприкосновенности. Понятно, к такому выводу я пришла сама, никто мне об этом не рассказывал, могу и ошибиться, но вроде бы все сводится к этому. Одного не понимаю — зачем ей понадобилось рисовать карту? Она же прекрасно знала, где находится Тоньча. Боялась, что забудет? С возрастом развивается склероз…
Несколько карпов Люцина собиралась пожарить сегодня, а оставшуюся рыбу принялась заталкивать в холодильник.
— А этот поместится? — спрашивала она Лильку, подавая ей последнего. — Съесть его сегодня мы никак не сможем. Насчёт наследников Эдита правильно думала, какая бы она там ни была, а в глупости её заподозрить никак нельзя. Хотя тут особого ума не требовалось. Тереса, что она там припрятала?
— Откуда мне знать? — пожала плечами Тереса. — Я же говорила — в те годы я уже не хотела с ней знаться.
Оставив рыбу в покое, Люцина обернулась и, внимательно посмотрев на сестру, спросила самым невинным голосом:
— А почему ты не желала с ней знаться?
Тереса открыла было рот, но закрыла, не произнеся ни слова. Мы выжидающе смотрели на неё.
— Не хотела и все тут! — буркнула наконец Тереса.
— Нет, довольно! — вдруг вырвалось у тёти Яди. — Тереса, скажи им все! Нечего жалеть эту… эту…
— …потаскуху! — подсказала Люцина.
— …потаскуху! — с разгону выпалила культурная тётя Ядя. — Ой, что я говорю! Эту мерзавку без стыда и совести. Скажи им наконец, чем занималась эта Эдита!
Не веря ушам своим, слушала ошеломлённая Тереса взрыв столь эмоционального негодования всегда такой спокойной и деликатной подруги. Люцина у холодильника тихо злорадствовала.
Поскольку Тереса все ещё не решалась произнести последнего слова, я решила её спровоцировать.
— Не хочет — пусть не говорит. Я скажу! Эдита была шпионкой!
— Кем?! — изумилась мамуля.
— Шпионкой! Обыкновенной немецкой шпионкой!
— Какой шпионкой! — не выдержала Тереса. — Шлюхой она была! Обыкновенной немецкой шлюхой!
— Не могла бы ты выражаться покультурнее? — одёрнула её старшая сестра.
Тересу теперь было не унять:
— Не желаю покультурнее! Не заслуживает она культурного отношения! И вообще не желаю с этой паршивой Эдитой иметь ничего общего! Она спала с немцами! За деньги! Все гестапо обслуживала! Но не шпионила! Отвяжитесь вы все от меня! Была той самой… как я некультурно выразилась!
— Врёшь! — не поверила Люцина.
В ярости схватила Тереса доску, на которой лежали разрезанные на куски и обвалянные в муке два крупных карпа, и запустила её в сестру. Карпы в муке попали в отца, доску в последний момент успел перехватить Марек. Тереса оглянулась в поисках другого метательного снаряда.
— Ну что ты её злишь! — упрекнула Люцину тётя Ядя. — Ведь прекрасно знаешь, почему она так нервничает. Тогда, в тридцать девятом году, Тадеуш немного увлёкся Эдитой, а та его напропалую охмуряла. Тогда говорили — обольщала. Выходит, он тоже мог быть замешан в шпионаже, а шпионажем Эдита и в самом деле не занималась. Занималась другим…
— Нет! — Громкий крик Лильки заставил её замолчать. А Лилька наступала на Тересу:
— Брось нож! Если уж обязательно хочешь зарезать сестру — только не в моем доме! Выйдите хоть на лестницу!
— Надо же, какая дрянь! — удивлялась мамуля. — А я ещё удивлялась, с чего это вдруг Тереса на неё так взъелась! А она, оказывается, ещё и с Тадеушем…
Тереса глотнула воды, успокоилась немного и положила нож на место, ограничившись тем, что погрозила Люцине кулаком.
