Сенсация: человек укусил собаку! - страница 3
И на следующее утро кризис все еще не кончился. После получасового размышления Флагг встал, нахлобучил шляпу и сделал мне знак. Молча и механически, как робот, я последовал за ним. Мы спустились вниз и сели в машину. По меньшей мере, полчаса мы ездили по тихим улочкам туда и сюда. Охотничье ружье он оставил висеть на стене, потому что в этот раз требовалось что-нибудь другое. Тут мы увидели женщину, которая переходила улицу. Флагг нажал на газ и великолепно поддел ее. Она перевернулась вверх ногами в воздухе и приземлилась на острые колья изящного заборчика. Я повернулся на сиденьи и посмотрел назад.
— Ну, — спросил Флагг.
— Она еще шевелится.
— Она и должна шевелиться. У вас есть заголовок? «Домохозяйку сбила машина, преступник-шофер сбежал с места происшествия». Будем обвинять подростков, и за одно достанется дорожной полиции. Затем обвиним городских бюрократов в том, что они подкуплены и торгуют водительскими правами. Понятно?
— Да, сэр.
— Хорошо, я высажу вас на следующем углу. Бегите назад и возьмите интервью у этой женщины. Не забудьте записать точно ее имя печатными буквами.
Из этого дела мы набрали материал на два номера. Разумеется, обвинение в коррупции нам пришлось взять назад, но мы сделали это в такой форме, что только усилили подозрение. Флагг, кажется, был рад, я тоже почувствовал облегчение, потому что прямая опасность моей жизни уже не угрожала.
Однажды Флагг спросил меня, как мне понравилось моя учебная практика.
— Очень понравилась, — ответил я.
— Вы многому научились?
— О, да, — ответил я. — Очень многому.
Флагг посмотрел на меня изучающим, неуверенным взглядом, и тут я понял, что он точно также боялся меня, как и я его.
В этот вечер я остался в редакции дольше обычного и просмотрел подшивки газеты.
Несмотря на ошеломляющее содержание некоторых статей, я был почти восхищен. Я нашел одну, напечатанную несколько лет назад, о «сумасшедшем поджигателе», который подпалил школу и больницу. В другой раз кто-то открыл клетку со львами, когда приезжал на гастроли цирк. Хищники сожрали троих, пока полиция не положила конец этому ужасу.
Затем было сообщение о том, как в группу туристок, которые сидели в лесу у костра, кто-то бросил ручную гранату. Эта история, приправленная душераздирающим интервью, тянулась на протяжении восьми выпусков газеты. Была также напечатана фотография Флагга, получающего премию Издательского союза за выдающиеся заслуги в распространении гуманной информации.
В этот вечер я возвращался домой быстрым шагом, охваченный доныне неведомым мне чувством. Всю ночь я ходил из угла в угол по комнате, куря одну сигарету за другой. Впервые в жизни я испытал все то волнение и напряжение, какое может вызвать журналистика. В висках у меня стучало так, будто голова готова была разлететься. Доныне в городке еще не было похищения детей, отравлений или сумасшедшего, который подкладывал бы бомбы. Я надеялся, что мне удастся при следующем кризисе навести Флагга на одну из этих идей.
Я едва мог его дождаться: засыпал спокойно. Очередной кризис в газете не заставил себя ждать. Мы снова молча сидели в редакции. Флагг, казалось, размышлял еще более удрученно, чем обычно. А я шлифовал совершенно сенсационный заголовок.
— Джербер, — сказал недовольно Флагг, — у нас опять мертвая тишина.
Было заметно, что он стареет и теряет свою необычайную фантазию. История с дорожным происшествием тоже не принесла того успеха, на который он рассчитывал.
— Я тут кое-что придумал, сэр, — сказал я.
— Хорошо, покажешь мне, когда будет готово.
И вот, наконец, все было готово. Я встал и почувствовал что с сегодняшнего дня я — настоящий газетчик. Я с гордостью продемонстрировал Флаггу придуманный мною заголовок. На бумаге было написано четкими буквами: «ЛАУРЕАТ ПРЕМИИ ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР ГАЗЕТЫ УБИТ ТЯЖЕЛЫМ ПРЕДМЕТОМ В ПОМЕЩЕНИИ РЕДАКЦИИ!» Когда он попытался вскочить и повернуться, я ударил его пресс-папье по голове, потом еще и еще.
