Безумный магазинчик - страница 43

— Да нет, никакой аллергии, — успокоил Денис. — Самая обычная водка.

— А ящер в ней зачем? — поинтересовался Дубыч.

— Как зачем? Чтобы круче забирала! Есть зубровка, есть охотничья, есть кориандровая, а это — ящеровка! — бодро объяснил Зыков. — Я подумал, что такого вы еще не пробовали.

— А еще есть водка «Жириновский», — вмешался Пеле, небольшого роста лоточник, у которого одна нога была короче другой, что не мешало ему играть в футбол лучше всех в магазине. — С первой рюмки съезжает крыша, от второй рвешься в Ирак, а после третьей идешь в юридическую фирму искать своего папу.

— Пробирает, говоришь? — потянулся к водке лоточник Глист — тощий и наглый молодой шпаненок лет семнадцати, способный, подобно Зое Козлодемьянской, пить водку, почти не пьянея.

— Значит, если в водку зверюгу потрошеную подпустить, пробирать круче будет? — задумчиво произнес Хрум. — Эх, жаль, я вчера Лолиту в помойку выкинул. Мог бы кишки вынуть, а ее, родимую, в водку, — настаиваться. Чем мы, в конце концов, хуже китайцев?

— Что это значит — Лолиту в помойку? — забеспокоился Лох в законе. — Мою Лолиту? Как это?

— Твою, чью же еще, — злорадно усмехнулся сторож. — Больше не будет у нас сосиски воровать.

— Кто эта Лолита? — тихо спросил у Глеба Денис. — Работница магазина? Тоже воровала?

— Да нет, это кошка приблудная, — успокоил Зыкова Бычков. — Демьян ее Лолитой прозвал. Маленькая была, изящная. Я таких не признаю. Я вообще котов не терплю, в магазин пускаю только Бугра. Вот это настоящий мужик. Весь в шрамах. Даже молока не пьет, жрет только мышей. Прямо фанат естественного питания. Никогда не мяукает, только хрипит. За это я его и полюбил. Чем-то он меня напоминает. Однажды торгую, а мне из очереди говорят, что мышь на витрине колбасу жрет. Взял я Бугра, посадил на колбасу, тот колбасу не тронул, а мышь сожрал. Очередь даже аплодировала.

— Что ты сделал с моей Лолитой? — демонстрируя собравшимся накачанные глицерином кулаки, с грозным видом поинтересовался Лох в законе.

— Говорю, в помойку выбросил. Сдохла твоя Лолита.

— Ты что, убил ее, морда неофашистская? — вскипел Дрызкин.

— Делать мне больше нечего, — обиделся Хрум. — По-твоему, как фашист, так сразу и убийца. Мы просто порядка хотим.

— Да в задницу твой порядок! С Лолитой-то что случилось?

— Порешил кто-то, — пожал плечами сторож. — Башку пополам перерубил. Около магазина валялась. Я проснулся на рассвете, вышел ноги размять, смотрю, она валяется. Ну, завернул я ее в ветошь, да и выбросил в помойку.

— Проснулся? — вскинул брови Глеб. — Что значит, проснулся? Ты ж сторожить должен, а не спать.

— Да не спал я, не спал. Так, кемарил, — отмахнулся Хрум.

— А когда вы Лолиту нашли? — заинтересовался Денис.

— Вчера, на заре. Часа за два до того, как генерала убитого обнаружили. Хорошо еще, что я за магазин не пошел, а то первый бы на трупешник наткнулся.

— Вы говорите, у нее голова была пополам разрублена? Чем? — спросил Зыков.

— А я почем знаю? — пожал плечами сторож. — Топором али тесаком.

«Топором. Ее убили топором. Так же, как генерала», — взволнованно подумал журналист.

— Оф-фициант! Пр-ринесите дверь! Я х-хочу войти! — донесся из коридора зычный женский голос.

Дверь подсобки распахнулась от мощного удара, и в нее, слегка покачиваясь, боком протиснулась широкая, как воздушный шар, женщина с чернеющими на корнях обесцвеченными перекисью волосами. За ее спиной колыхались щедрые телеса еще двух раскрасневшихся крашенных блондинок.

— А вот и наши учредители, — с усмешкой пояснил Глеб Бычков.

— Трахаться с собакой? Я? Ты в своем уме? — опешила Лада Воронец.

— В маске, — примирительно заметил Максим Лизоженов. — В изящной бархатной маске, парике, сетчатых чулках и туфлях на высоком каблуке. Лицо твое никому не нужно. Только тело и голос.

— Ну уж нет! — злобно прошипела певица. — Ах ты, урод! Я и не подозревала, что ты извращенец.

— Я? Извращенец? — обиделся Максим. — Ошибаешься, дорогая. Это ты у нас извращенка. Или лесбиянство уже стало общепринятой нормой? Баба, способная переспать с другой бабой, без проблем трахнет и собаку, тем более что Адам фон Штрассен — просто красавец мужчина.

— Адам фон Штрассен? Это еще кто?

— Возможно вы даже знакомы. Это мастино неаполитано, пес твоего соседа по поселку. Вы вполне могли встречаться. Морщинистый такой, рыжевато-коричневый, мощный, как Зевс.

— Морщинистый? — переспросила певица. — И вдобавок рыжевато-коричневый? Знаешь, лучше я поищу себе другого поставщика. Сам можешь спать со своим Зевсом.

— Я еще не все тебе сказал, — заметил Лизоженов. — Этот фильм нужен Психозу.

— Психозу?!!

Максим кивнул.

— Твою мать! — выругалась Воронец.

— Я сказал то же самое, когда Психоз изложил мне свою идею, — вздохнул Лизоженов. — Естественно, я сказал это про себя.

— Значит, это надо Психозу, — закусила губу Лада.

Максим достал из кармана пакетик с кокаином и призывно помахал им в воздухе.

— Как видишь, у нас обоих не остается выбора. Ну так как, договорились?

— Ублюдок.

— Это означает «да»?

— Черт с тобой. Договорились. Давай сюда кокаин.

— С ума сойти! — сказал Денис, с возрастающим интересом перелистывая страницы Книги жалоб и предложений. Предложение было только одно: уволить всех, зато жалоб было более чем достаточно.

На выездную торговлю Зыкову предстояло ехать только завтра, а пока он активно знакомился с жизнью апокалиптического магазинчика. Время в теплой компании летело незаметно, покупателей было немного, и создавалось впечатление, что утренняя попойка плавно завершилась обеденным перерывом.