Обратный счет. Книга третья из серии «Сказки мегап - страница 59
тяжелого рока доносятся. Позвонил, она не отпирает. Решил, что не слышит из-
за грохота. А у меня ключи с собой были от их квартиры, я же Игоря накануне в
больницу сопровождал и дверь запирал. Поэтому позвонил, позвонил, да и
вошел. Пошел ее искать по апартаментам. Она в кабинете у Игоря сидела в
кресле. С простреленным виском. Вызвал врача и полицию.
Неожиданно запиликал Надеждин телефон. Она вздрогнула, бросила
нервный взгляд на Зубова, посмотрела на определитель. Звонили из кадров.
– Киреева, – коротко и сухо бросила она в трубку.
– Это Майорова говорит, – сказала трубка, – ваше заявление подписано,
заходите за трудовой.
Надежде сделалось тошно. Так тошно, что даже захотелось заплакать. И
обидно. Она же столько лет здесь отпахала, а ее даже не пытались
отговорить… Хотя в кадрах, наверно, даже обрадовались. Не нужно
напрягаться и подыскивать ей вариант внутреннего трудоустройства. И двойной
оклад теперь ей платить не надо, как пришлось бы делать в случае сокращения
штатов. А что же Лапин с его нежеланием терять ценные кадры?
Потом она себя оборвала. Разве ты писала заявление для того, чтобы
тебя уговаривали остаться? Или подсознательно все же для этого? Тогда твое
подсознание, Надя, проделало с тобой плохую шутку. Но если ты хотела
разрубить узлы, то ты должна только радоваться, потому что ты их разрубила.
Зубов Феликс все это время внимательно посматривал на собеседницу, а
потом произнес:
– Вы знаете, госпожа Киреева, а ваша фамилия мне знакома. Видимо,
все-таки слышал от Игоря.
Но Надя пропустила его замечание мимо ушей, сейчас ей было
наплевать на благоприятные совпадения.
Она сидела как-то сразу осунувшись и обмякнув, пропуская мимо
сознания сменяющие друг друга картинки городского пейзажа, и ни о чем
больше не думала. Потом встряхнулась и попросила остановиться.
– Простите, Феликс, но у меня поменялись обстоятельства. Мне, видимо,
придется вернуться на работу не пообедав. В конце концов, то, ради чего я
просила вас о встрече, я сделала.
Зубов принялся озирать окрестности. Пробормотал:
– В этой вашей Москве нигде не приткнешься.
Ему пришлось свернуть в переулок, прежде чем он нашел свободное
пространство у тротуара. Остановив автомобиль, он начал рыться по карманам,
а потом растерянно произнес:
– Вот дьявол. Мне сейчас срочно звонок один нужно сделать, а смартфон
я опять куда-то засунул. Вас не затруднит еще минуточку посидеть в машине?
Можно, я вашим мобильником воспользуюсь? Очень важный звонок, извините
великодушно!
Надежда безучастно пожала плечами и протянула ему мобильник.
Зубов широко улыбнулся, мобильник принял и выкарабкался на улицу.
Он принялся часто нажимать на клавиши телефона, искоса посматривая то по
сторонам, то через распахнутую дверь на Надежду.
Приложил трубку к уху, замер. И так с трубкой возле уха наклонился к
Наде в салон и просительно сказал:
– Надежда Михайловна, вы уж извините, задергал вас совсем. Там у
меня в бауле должна быть бутыль с жидкостью, это незамерзайка, ну,
стеклоомыватель. Вы мне ее не достанете? Я бы залил, а то совсем не чистят
дворники. Можете?
Надя вновь пожала плечами и принялась рыться на заднем сидении.
Стеклянная бутыль, действительно, нашлась, но когда она протянула ее в
дверной проем Зубову, тот, скорчив виноватую физиономию, попросил
открутить крышку, делая свободной от мобильника рукой пассы, означающие,
что в одиночку ему не справиться.
Надежда все-таки разозлилась. Она резко вывинтила крышку, которая тут
же упала куда-то ей под ноги, и собралась, поменяв бутылку на телефон, пойти
погулять по февральской Москве, чтобы привести мысли и чувства в порядок, а
уж потом явиться по вызову Натальи Майоровой за трудовой. Но Феликс так
неловко перехватил пузырь, что гладкое тельце бутылки выскользнуло из
Надиных пальцев, не задержавшись в зубовской ладони. Жидкость оросила ее
замечательную шубку и обильно полилась на ковролин под ногами. Бутыль
закатилась под сидение. Запахло ванилью и еще чем-то кисло-сладким.
Она возмущенно взглянула на Зубова, но негодующие слова так и не
сорвались с ее языка. Зубов смотрел на нее колючими глазами и улыбался.
Продолжая улыбаться, он проговорил:
– Минут через пять, максимум – через семь вы, мэм, умрете. Это не
очиститель для стекла, это синильная кислота. Ничего страшного, вас ждет
обычное удушье. Вы должны знать, как это происходит, у вас же аллергия.
Жидкость испарится и выветрится быстро, поэтому я скоро снова смогу сесть за
руль. А затем мы с вами прокатимся на одно замечательное озерцо. Москву я
знаю неважно, зато в Подмосковье ориентируюсь хорошо. Но озерца этого вы
не увидите, жаль. Говорят, что душа какое-то время следует за покинутым
телом, и вам, мэм, это предстоит скоро выяснить самой. Так сказать, из первых
рук. Мобильник я вам потом в сумочку положу, не беспокойтесь. Должен ведь я
был удалить свой номер из ваших контактов?
– Зачем же тогда мобильник мне возвращать, если вы все равно
собираетесь утопить мое несчастное задохнувшееся тело? – не поверив ни
единому слову, и все-таки начав немного беспокоиться, с нервной иронией
спросила его Надежда.
Все это сильно походило на жесткий стеб, как иногда выражается
Андрюха. Дашка ведь говорила, что Игорев заезжий друг большой мастер
издевки и любитель говорить гадости, глядя в лицо со змеиной улыбкой на
