СИНЕЕ ЖЕЛЕЗО - страница 26
Шаньюй, испытующе взглянув на Ли Лина, кивнул ему на ковровую подушку. Некоторое время они молчали. Наконец Ли Лин заговорил:
- Я решился, государь. Вы были правы тогда, предсказывая мне мою участь по возвращении ко двору... Словом, если вы не передумали, я принимаю предложение.
- Я не передумал. - Шаньюй хлопнул в ладоши и велел принести вина. - Я рад, - продолжал он, - и верю, что мне не придется раскаиваться... Для начала ты получишь обещанные десять тысяч всадников. Наведи среди них порядок, какой сочтешь нужным. Кстати, что ты думаешь о моем войске?
- Мне не нравится одно, государь: ваши воины слишком полюбили китайские вещи, китайскую еду и сладкие вина. Роскошь изнеживает. Сила вашей армии в ее неприхотливости и закаленности. Ведь если говорить о численности, то в Китае одна провинция может выставить войско, равное вашему. Я приказал бы снять с воинов все эти шелка, в которых они походят на фазанов. Это платья для женщин, а не для солдат. Солдатская одежда - латы из бычьих кож и теплые меха. А еда - мясо и молоко...
- Шаньюй слушал Ли Лина, не перебивая. Он и сам уже подмечал, что в войске неладно, но не придавал этому большого значения. «Воины заслужили отдых, так пусть потешат себя, - так он думал. - Однако Ли Лин прав. Наша сила - в выносливости и неприхотливости. Какой китаец способен провести в седле трое суток подряд? Или неделями питаться одним вяленым мясом и при этом остаться готовым к бою?..»
Когда Ли Лин умолк, шаньюй спросил его:
- А что ты скажешь о штурме Май?
Ли Лин, подумав, ответил:
- Я слышал, что в одном из тысячи дел даже мудрец совершит ошибку, а дурак одно из тысячи дел сделает правильно. Император - человек недалекий, но на сей раз он поступил правильно, укрывшись в крепости. Он понял, что потерять вторую половину армии равносильно полному разгрому. Сейчас он будет собирать свежие войска и, вероятно уедет из крепости. Вместо него останется Ли Гуан-ли. Он самолюбив и постарается доказать, что способен справиться с врагами своими силами. Я не стал бы штурмовать крепость, а попробовал бы выманить князя на равнину.
- Так, а что мы будем делать до этого?
- Начинайте учения, а в окрестные города пошлите свои грамоты. Иногда их легче взять языком, чем приступом. Когда они сдадутся, вам будет проще разбить новую армию императора. Ведь ему придется брать собственные крепости...
- Ну что ж, я подумаю, - сказал шаньюй и, обласкав, отпустил Ли Лина.
«Этот человек, пожалуй, не глупее Ильменгира, - оставшись один, размышлял шаньюй. - Если все пойдет так, как он предположил, я вызову из Орды подкрепление. Ильменгир прав: война будет затяжная. Плохо с оружием. Из Орды мы забрали с собой почти все. А каравана из страны динлинов нет до сих пор. Придется, видно, снова посылать туда отряды, чтобы образумить этих упрямцев...»
Шаньюй кликнул Ильменгира и, нахмурившись, заговорил:
- Я хочу задать тебе несколько вопросов. Много ли твоих лазутчиков в Май?
- Около полусотни, шаньюй. Они вошли в город вместе с армией императора.
Каким образом они передают донесения?
- Стража на Северной башне подкуплена, шаньюй...
- Так. А надолго хватит в городе запасов еды?
- Думаю, еще на неделю. Но в крепости со дня на день ожидают подхода караванов.
- Перекрой все караванные дороги. В Май не должна попасть ни одна горсть риса.
- Но, шаньюй... - в замешательстве возразил Ильменгир. - Это будет означать, что мы нарушили договор о перемирии.
- С каких пор тебя стали тревожить такие пустяки?
Советник опустил глаза, почувствовав в голосе шаньюя недоброе.
- Я перекрою дороги, шаньюй. Только мне непонятно...
- Тебе непонятно, что голодная армия пойдет на вылазку?
- Да, шаньюй. Я понял. Прикажете вызвать из Орды свежие войска?
- Вот теперь ты догадливей, - удовлетворенно заметил шаньюй. - И еще: во все окрестные крепости разошлешь грамоты. Обещай в них, что солдаты будут отпущены на все четыре стороны. Горожане могут или уехать, или остаться дома. Имущество их разграблено не будет. В этом я даю слово. Если же мое войско встретит сопротивление - город будет выжжен дотла, а жители перебиты до последнего человека.
- Слушаю и повинуюсь, шаньюй. Грамоты будут готовы к, вечеру.
Губы шаньюя вдруг раздвинулись в улыбке, обнажив белые зубы. Ильменгир поежился: он знал эту улыбку. Она появлялась на лице владыки всякий раз, когда кому-нибудь готовился подвох.
«Уж не мне ли?» - с тревогой подумал советник, но подозрение его тут же рассеялось.
- Я хочу немного отдохнуть от дел, - сказал шаньюй. - Сегодня мы устроим облавную охоту на кабанов. Загонщиками пойдут те, кто сменил боевые доспехи на китайские тряпки. Пусть эти щеголи хорошенько прочешут приречные заросли.
Ильменгир усмехнулся в бороду: затея шаньюя становилась ему понятной...
Через полчаса бесчисленная рать загонщиков, сверкавшая всеми цветами радуги, двинулась на тугаи[61]. В одном из первых рядов шагал и наследник Тилан - в халате, расписанном павлиньими хвостами, в сафьяновых, шитых жемчугом туфлях и в круглой шапочке с султаном из зимородковых перьев.
Под ногами загонщиков жирно чавкала бурая, покрытая ржавчиной почва; острые шипы и сучья хищно впивались в великолепные шелка, с треском раздирали их и ранили оголенное тело. Но самой ужасной пыткой были комары и оводы, тучами висевшие над головой и закрывавшие солнце.
