Капитан Петко-воевода - страница 24
По дороге конный отряд пополнился еще тремя вооруженными греками, торговцами табаком из Адрианополя, тоже направлявшимися в Плевун по каким-то своим надобностям. 20 мая десять всадников пересекли демаркационную линию и без всяких происшествий прибыли в Плевун, не заметив ничего подозрительного. В селе царило спокойствие. Сразу же по приезде воевода созвал сельских старейшин, сообщил им, кто он, с какой миссией прибыл, и предложил, если они действительно считают, что им грозит опасность, немедленно проводить их в русскую зону, где они будут в полной безопасности. Священник и старейшины ответили, что они его предложение обсудят на другой день всем миром, во время торжественной службы по случаю дня святого Константина. Тогда, мол, и будет решено: оставаться ли им на месте или последовать за посланцем русского коменданта.
Ночь прошла спокойно. Литургия началась рано утром, но в самый разгар ее в церковь вбежал перепуганный подпасок с грозной вестью: подходят башибузуки, окружают село. Служба прервалась, женщины заголосили, стали рвать на себе волосы, а мужчины в страхе бросились к дверям. Петко, также находившийся в церкви, крикнул, чтобы никто не двигался с места, велел мужчинам утихомирить женщин и детей и ждать, пока он выяснит, как обстоит дело. Выбежав из церкви, воевода, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, мигом взобрался на колокольню и с первого же взгляда понял, что дела и впрямь плохи: со всех сторон стекались к селу вооруженные башибузуки, кольцо осады уже сомкнулось и медленно, но верно сужалось.
Разумеется, воевода мог прорваться через это кольцо и исчезнуть, но ему такая мысль даже не пришла в голову, ибо это означало бросить на произвол судьбы безоружных и беззащитных людей. Он видел лишь один выход: укрыть всех жителей за каменными стенами церкви, а самому вместе со своими парнями биться до тех пор, пока не подойдет помощь.
Первым делом воевода отправил гонцов с просьбой прислать подкрепление: он написал четыре одинаковые записки и вручил их казакам с приказом одновременно пуститься вскачь в четырех разных направлениях и постараться передать известие о случившемся на ближайший русский военный пост. Казаки вскочили в седла, осенили себя крестным знамением, и вскоре Петко увидел, как они бешеным карьером врезались в расположение башибузуков. Ружейная пальба вспыхнула одновременно в четырех разных местах. Однако пороховой дым помешал различить дальнейшее.
Отправив казаков, Петко начал готовиться к встрече с неприятелем. На церковном дворе были свалены доски и бревна для строительства школы — иными словами, можно было отлично забаррикадировать ворота и уязвимые места в ограде. Жители остались внутри, в церкви, во двор вышли только те, кто был вооружен: трое торговцев и четники. Приказав своим людям стрелять только в упор и точно в цель, Петко вновь поднялся на колокольню, чтобы оттуда руководить неравным боем.
А бой начался поистине неравный: несколько сот башибузуков и всего шестеро защитников. Однако точный и смертоносный огонь осажденных привел турок в замешательство. Вскоре перед церковной оградой уже валялось десятка два трупов и не меньше десяти раненых с воплями, стонами и проклятиями было унесено прочь. Вид крови еще больше ожесточил остальных, и вражеские волны, одна за другой, обрушились на деревянные ворота церкви, но каждый раз смертоносный огонь останавливал их и отбрасывал назад.
В таких безуспешных атаках проходит почти весь день. Еще часа два-три и стемнеет, но тут башибузуки решают поджечь деревянные баррикады, сооруженные за церковными воротами. Смастерив факелы из соломы, сухого тряпья и дегтя, они перебрасывают их через стену, и вскоре во дворе церкви и впрямь вспыхивает пожар. Диким ревом сопровождают башибузуки свою первую военную удачу. Вдобавок один из трех греков сражен пулей, а воевода ранен в плечо и в щеку. Крестьян охватывает паника, они упорно твердят о необходимости сдаться. Наступает поистине критическая минута: с одной стороны натиск турок, с другой — толпа обезумевших от страха осажденных, посредине — пылающие баррикады, и сверх всего прочего кончились патроны, а воевода ранен.
Еще мгновение — и всему конец. Но тут воеводу осеняет мысль, которая придала делу совершенно иной оборот.
— Тихо! — голос его перекрывает вопли испуганной толпы. — Я сам буду вести переговоры о сдаче!
На глазах у всех воевода поднимается на колокольню и, размахивая белым платком, предлагает башибузукам, чтобы два-три парламентера подъехали поближе для переговоров.
Среди башибузуков — радостное оживление, и к стенам приближаются не двое-трое, а человек десять.
— Ваша взяла! — говорит им Петко. — Незачем напрасно проливать кровь. Мы сдадимся, но при одном условии: дайте нам два часа, за это время мы успокоим женщин и детей, уговорим тех, кто не хочет сдаваться, и соберем оружие, которое потом передадим вам. Если согласны, через два часа мы все будем у вас в руках!
Коротко посовещавшись, башибузуки принимают предложенное условие и, заранее радуясь предстоящей добыче, успокаиваются, расстилают на площади под вербами свои паласы и принимаются пировать.
Расчет воеводы прост: через два часа солнце сядет, наступит вечер, а к вечеру, если хоть один из казаков добрался до русского поста, уже можно ожидать подкреплений.
Крестьяне, ничего не подозревая, терпеливо ждут исхода переговоров, а башибузукские аги, под влиянием выпитой ракии, веселятся все более бурно. Плохо лишь, что время летит быстро, солнце садится, два часа на исходе, а помощь все не идет. Тщетно всматривается вдаль раненый воевода: равнина по-прежнему безнадежно безлюдна. Петко не знает еще, что трое казаков убиты, а четвертый, хоть и уцелел, но лошадь его пала и ему пришлось добираться пешком.
