Капитан Петко-воевода - страница 32
Помимо того, Турчев время от времени наезжал на юг, в горы, особенно в район Тымрека, где, угрожая оружием, грабил беззащитных помаков (болгаро-мусульман), которые в ту пору не смели пикнуть, не то что жаловаться.
Капитан Петко успешно справился с возложенной на него задачей — переловил конокрадов и грабителей в районе Пловдива и Тымрека, и один из первых попался ему не кто иной, как Турчев, вслед затем осужденный Пловдивским областным судом к нескольким годам строгого тюремного заключения.
Вот та «зудящая» рана, которая побуждает Турчева обрушить на Капитана удар полицейской машины. Должно быть, назначая Ангела Райчева на должность, он сразу поручил ему вести наблюдение за бывшим воеводой. Обговорил ли он с ним детально, как вырыть Капитану яму, либо положился на шпионскую смекалку самого Райчева — мы не знаем, да это, впрочем, и не имеет значения. Важно, что Ангел очень старался успешно выполнить это поручение.
Почему?
Во-первых, Ангел Райчев мечтал стать приставом. Во-вторых, ему тоже доводилось слышать о гайдуцких сокровищах, которыми якобы владеет Киряков, и он тоже рассчитывал погреть на этом руки. И в-третьих, о его полицейском подвиге будет доложено господину премьер-министру, а что могло быть желанней для этой низкой и мерзкой душонки? Выступить в роли спасителя премьера-министра — вот мечта Райчева, и он решил осуществить ее во что бы то ни стало, хотя бы премьеру и не грозила никакая опасность. Капитан Петко не принадлежит к числу доброжелателей Стамболова — это известно не только самому диктатору, в Варне знают об этом даже дети. А при необыкновенной доверчивости бывшего воеводы остальное подстроить не так уж трудно…
И подстроили…
Правда, не обошлось без некоторых мелких промахов. Бутылку, например, обнаруживают в кармане у Райчева, а не у Петко, потому что полицейские слишком рано выскочили из засады и Райчев не успел подсунуть ее Капитану. Кроме того, Ангел чересчур быстро во всем сознается, хотя для убедительности ему надо было слегка поломаться. Однако это не помешало посадить Капитана в Римскую башню, а все прочее взял на себя Турчев.
Надо признать, что варненский градоначальник взял на себя самую трудную и ответственную часть задачи. Первым делом он послал донесение премьер-министру. Вслед затем с помощью своего подручного Райчева самолично произвел в доме арестованного Кирякова тщательный обыск. А чтобы жена арестованного не мешала, ее задержали в участке, так что бывший конокрад и его первый помощник имели возможность прибрать все ценное, что нашлось в доме. Золотых монет они, конечно, не нашли, но золотые и серебряные украшения, отрезы шелка и сукна, галуны, — присвоили. Они утащили даже простыни с супружеского ложа, даже сшитый в Афинах белый гайдуцкий наряд, расшитый золотым шнуром, и покинули дом в бешенстве оттого, что не обнаружили в нем никаких гайдуцких сокровищ.
Обшарив дом Кирякова, Турчев вернулся к главной своей задаче: принудить Капитана сознаться в заговоре против Стамболова и назвать соучастников.
Итак — за дело! Прежде чем пустить в ход силу, еле дует все же предпринять последнюю дипломатическую попытку. Для этой цели были выбраны два влиятельнейших сановника министерства внутренних дел — Крыстю Карагьозов и Тодор Муткуров (брат бывшего военного министра Саввы Муткурова). После ночи в мрачной, сырой гробнице Петко рано утром был выведен стражниками во двор, где его ожидала эта комиссия.
— Как жизнь? — спросил Карагьозов с усмешкой.
— Прекрасно! — отвечал Петко.
— И будет еще прекрасней, если не расскажешь всю правду о заговоре! — пригрозил Муткуров.
— Господа! — обратился Петко к обоим сановникам, — я ни разу в жизни не лгал. Что касается темницы, в которую меня посадили, то войдите туда и вы убедитесь, что даже скотина там не выдержала бы!
— Коли так, скажи правду, и выйдешь на свободу! — посоветовал Муткуров.
— Да еще награду получишь! — добавил Карагьозов. — Только назови имена заговорщиков! Больше от тебя ничего не требуется.
— Не стану я отягощать совесть клеветой на неповинных людей! — отвечал Петко. — Можете сгноить меня тут, уморить голодом, побоями, можете даже убить, но я умру со спокойной совестью! Так и передайте тому, кто вас прислал.
Убедившись, что им ничего не добиться, сановники повернули к воротам, а стражники вновь отвели узника в страшное подземелье.
И снова — тьма и одиночество. Впрочем, одиночество не полное, потому что, почуяв живую плоть, в темницу сбегаются крысы, их шорох и писк нарушают тишину этой зловещей, каменной ямы. Несмотря на просьбу Капитана, ему не дали теплой одежды, и тысячелетняя сырость пронзает холодом, лишает сил. Ему даже присесть негде. В конце-концов он находит местечко посуше, ногой очищает его от налипших пауков, улиток, всяческих насекомых и со стоном опускается на землю. О чем размышляет воевода в эти тягостные часы ужаса, холода и одиночества?
По собственному его признанию, он вспоминал тогда турецкие казематы, где случалось ему сидеть в первые годы своей гайдуцкой деятельности, Гелибольскую тюрьму с деревянным полом и тонкими каменными стенами, под которыми его парни с помощью сломанной ложки за шесть суток сделали подкоп! О жирной похлебке! О верных товарищах! О добрых стражниках прежних времен, которые в короткие часы допросов говорили ему, врагу султана, «Афдерсын», об ароматных цигарках, которые каймакам лично сворачивал для Петко, начиная с ним разговор о его «злодействах» и непокорстве.
