Жернова. 1918-1953. Вторжение - страница 105

— Разрешите, товарищ майор? — с порога весело возвестил о своем прибытии Брылев.

— Входите, лейтенант, давно ждем от вас сообщения.

— Видели? — вместо приветствия и обычного по уставу обращения к старшему, воскликнул лейтенант, блестя от возбуждения серыми глазами. Он был так молод и так непосредствен, что Матов не решился оборвать его и приказать докладывать по форме.

— Видели, — ответил за Матова капитан Янский с саркастической усмешкой на горбоносом лице.

— А мы и видели и слышали, товарищ майор, — продолжал радоваться Брылев.

— С чем вас и поздравляем, лейтенант. Неплохо было бы, если бы вы еще вспомнили, что являетесь командиром Красной армии, — повысил голос Янский.

— Виноват, товарищ майор! — даже не поворачивая головы к Янскому, а глядя только на Матова, вытянулся Брылев. — Разрешите доложить?

— Докладывайте.

— Есть! Только, значит, мы определились с первой позицией и расположились на взгорке, чтобы со светом начать минирование, как слышим — мотоциклы. Ну, мы, понятно, лицом вниз, замерли, ждем. Проехали мимо нас штук десять мотоциклов и одна бронемашина. Фарами светят, но чуть-чуть. Послать вас предупредить? — не успеваем. Начать минировать? А вдруг они вернутся? Короче говоря, пока мы рассуждали, что делать, смотрим — возвращаются. Но не все. Пяти или шести мотоциклов нету. Ага, значит, где-то притаились и наблюдают за рекой. Послал троих бойцов, которые пошустрее, чтобы выяснили, где и что. А сам с одним бойцом верхом вслед за возвращающимися немцами. Километра через два, у самой железки, чуть не напоролись на танки. Главное, товарищ майор, на дороге ни одного, а в перелесках тьма-тьмущая. Видать, передвигаются только ночью, чтобы наша авиация не засекла. Пыль подняли такую, что дышать нечем. Такие вот дела. А мотоциклисты сейчас сидят на той стороне, но не напротив нас, а левее. Это если с нашей стороны смотреть. Оттуда даже переправы не видно. Взять их можно тепленькими. Там их человек десять-двенадцать. Сейчас спят. Один часовой всего. Я своим велел ставить мины и устраивать завал. На час-полтора на одном месте колонну задержать можно. Если с умом.

— А вторая дорога? — спросил Матов.

— На второй дороге, что южнее, пока тихо. Я сгонял туда, посмотрел, они тоже готовятся. Я сказал, чтобы мины пока не ставили, чтобы разведку пропустили, а уж потом, когда пойдут основные силы… Там отделение под командованием старшего сержанта Брусникина. Он на финской воевал.

— Хорошо, а кого-нибудь оставили наблюдать за мотоциклистами?

— А как же, товарищ майор. Двух человек оставил. Разрешите взять отделение, товарищ майор. Я этих немцев…

— Отставить! Возвращайтесь к своим людям. Наблюдайте, готовьтесь. И никакой самодеятельности. И в следующий раз с донесением присылайте красноармейца. Командир должен командовать и контролировать поведение противника.

— Есть, товарищ майор.

— Кстати, чему вы так обрадовались, лейтенант?

— Так надоело загорать, товарищ майор, когда все воюют. Руки чешутся.

— У вас еще будет время почесать свои руки. Идите, лейтенант. Про немецких мотоциклистов и где они сейчас находятся, подробно расскажите старшине Степанову. На тот берег переправитесь с его отделением. И еще раз напоминаю вам о порядке минирования: мины ставьте на большом расстоянии друг от друга. Поставите парочку, через пятьсот-шестьсот метров еще пару. И таким образом, чтобы танки обязательно на них наезжали. Используйте для этого рельеф местности, теснины между большими деревьями. Думайте, одним словом.

Едва лейтенант вышел, Матов велел позвать к нему командира разведчиков старшину Степанова и приказал ему заняться немецкими мотоциклистами.

— Но учтите, старшина, у них не менее трех-четырех пулеметов, да и вояки они бывалые. Будьте предельно внимательны и осторожны. Приведёте хотя бы двух пленных — уже хорошо. Нам позарез нужны «языки». Нам нужно знать, что за части вышли к Днепру с той стороны, откуда прибыли, какие у них намерения. Действуйте, старшина.

— Может, оставить их в покое? — засомневался капитан Янский. — Пусть думают, что мы о них ничего не знаем.

— А какая нам от этого выгода? — спросил Матов. — Никакой. Знаем мы или нет, а немец уже напротив нас. Он наверняка знает не только о существовании переправы, но и о том, какие силы ее обороняют.

— Вы имеете в виду Загорулько?

— Именно. Но не только его, но и самолеты-разведчики. Так что, действуйте, старшина. И сами не нарвитесь на засаду.

Закончив совещание. Матов отпустил командиров, приказав несколько раз прогнать людей от окопов к лесу и обратно, чтобы не было ни толчеи, ни паники, а затем продолжить обучение бойцов и тактике оборонительного боя.

Когда в землянке остались лишь начальник штаба да комиссар, Матов обратился к Янскому, переходя с ним на «ты»:

— Вот что, Аркадий Валентинович, составь-ка по всей форме донесение о нашем батальоне и еще о том, что нами обнаружено крупное танковое подразделение противника, и сам же поезжай в Копысь. Выясни там, когда подойдет дивизия и начнет занимать позиции. Возьми полуторку: на обратном пути захватишь обещанные каски. Еще возьми с собой человек пять бойцов с ручным пулеметом. Не исключено, что немецкие разведгруппы рыщут у нас в тылу. Как бы тебе не угодить к ним в лапы.

— Может, дождаться разведчиков? Может, они «языка» притащат…

— Нечего их ждать. Еще неизвестно, как они справятся с мотоциклистами. А командованию важнее знать о сосредоточении танков в нашем районе как можно раньше. Тут каждая минута дорога. А будут «языки», отошлем «языков». И еще: слева от нас, но ближе к Копыси, занимает позиции какой-то батальон. Заскочи к ним и передай о предполагаемом движении немецких механизированных колонн в нашем направлении.