Дикий цветок - страница 104
— Началось, — прокомментировал новость Сайлас.
Голос его был хриплым, в нем звучало глубокое разочарование, пока он читал Джессике и Томасу телеграмму, в которой его брат сообщал о нападении на форт. В тот же день, когда обстреляли транспортное судно, о своем выходе из Союза объявил штат Миссури. На следующий день за ним последовала Флорида. Слова «Соединенные Штаты Америки» в ее конституции были заменены на «Конфедеративные Штаты Америки». Алабама немедленно последовала за нею. Луизиана, ожидалось, вскоре также выйдет из Союза. В Техасе политики склонялись к тому, чтобы провести референдум об отделении от США. Политические ветры дули в сторону, благоприятную для сепаратистов.
— Кто защитит Техас, если все здоровые мужчины отправятся воевать на Юг? — вслух выражал свое беспокойство Томас в беседах с родителями и друзьями. — Кто защитит их жен и детей от команчей, кайова и мексиканцев, которые только и ждут, когда Техас останется беззащитным, чтобы вторгнуться на его территорию? Федеральные силы обязательно постараются перекрыть водные пути и выход к побережью для того, чтобы мы не смогли подвозить продукты питания. Они попытаются уморить нас голодом. Я думаю, что стоит набрать рекрутов и сформировать бригаду для защиты нашей родной земли.
Родители благосклонно слушали Томаса, понимая здравомыслие его слов, но только беспомощно пожимали плечами. Однако желание Томаса организовать силы самообороны для патрулирования рек и морского побережья, а также на случай нападений индейцев произвело неблагоприятное впечатление на многих знакомых рабовладельцев, чьи сыновья уже отправились воевать за дело Юга. Они посчитали подобного рода заявления трусостью. С их точки зрения это было еще одним свидетельством того, насколько Толиверы отличаются от людей их круга. Во-первых, Сайлас Толивер женился на аболиционистке. Во-вторых, он создал прецедент, оскорбительный для всего плантаторского сообщества: он нянчился со своими рабами так, как ни один плантатор, и при этом получал немалый доход. Сайлас был единственным плантатором во всей округе, который решительно выступил против выхода из состава Соединенных Штатов. Он даже направился в законодательное собрание штата, где высказался в поддержку губернатора Хьюстона, выступающего за сохранение Союза. Исходя из всего этого, кажется неудивительным, что его сын предпочитает оставаться дома вместо того, чтобы бок о бок со своими техасскими братьями защищать народ и имущество Юга от вторжения северных захватчиков.
Джессика тяжело вздохнула. Чувствовать себя изгоем было ей не ново, но вызываемая этим чувством депрессия добавляла мрачных красок к восприятию происходящего. Теперь женщина, казалось, могла расплакаться даже от вида падающего с дерева листа.
Хоубаткер покинула Типпи. Однажды утром в конце октября, как раз в день рождения Джессики, мужчина, одетый словно премьер-министр Англии, вошел в недавно переименованный «Универсальный магазин Дюмона» и протянул Анри свою визитную карточку. Он пожелал встретиться с Типпи. Незнакомец оказался владельцем нью-йоркской фирмы, занимающейся дизайном и пошивом дамской одежды. Он видел изумительные фасоны платьев, сшитых по эскизам Типпи, на леди, приехавших в его родной город.
— Я знал, что рано или поздно это случится, — рассказывал Анри домашним и тем, кто еженедельно собирался у него на ужин, а именно Толиверам и Уорикам. — Из моральных соображений мне пришлось настоять на том, чтобы Типпи приняла его предложение. Такая возможность… зарплата, которую этот человек ей предложил… Как я мог ей запретить?
Он передернул плечами так, как это свойственно французам, но на его глазах блеснули слезы.
— Я смогу сопроводить Типпи в Нью-Йорк, — предложил Джереми. — У меня там дела.
Итак, они расстались — Джессика и ее подруга, шедшие рука об руку с самого детства. Теперь ее зовут Изабеллой, тем именем, которое Типпи дали при крещении. Так настоял ее новый работодатель. Типпи энергично и со слезами на глазах отказывалась от предложения, но Джессика видела в ее взгляде нечто, свидетельствующее о том, что подруга предвкушает то время, когда ее мечта станет явью. Именно этот взгляд помешал Джессике серьезно воспринять аргументы, которые Типпи выдвигала против переезда в Нью-Йорк.
— Ты должна ехать, Типпи.
— Как я могу от тебя уехать, Джессика?
— Выйдя через парадную дверь дома, дорогая. Это та возможность, которой ты ждала столько лет.
— Я испортила тебе день рождения.
— У меня будут еще дни рождения.
Типпи показала подруге вытянутый вверх большой палец, и та «подцепила» его своим.
— Что мы пообещаем друг другу? — спросила Джессика.
— Что вновь встретимся на твой пятидесятый день рождения.
Взгляд Джессики остановился на первых желтых крокусах и гиацинтах, показывающих свои нераспустившиеся головки из-за железной оградки вокруг бельведера. Большинство луковиц даже не проросли из-под земли, но увиденное напомнило Джессике о Типпи и тех далеких вазах с крокусами и гиацинтами. Подруга тогда перевязала цветы белыми атласными лентами. Это произошло много-много январей тому назад. Сегодня утром, когда Сайлас поцеловал ее на прощание, Джессика не решилась ему напоминать. Лицо мужа было бледным от волнения. Долгая череда бессонных ночей далась ему нелегко.
— Не жди меня и Томаса. Мы приедем поздно, — сказал он напоследок. — Мы должны помочь нашему управляющему и надсмотрщикам успокоить рабов и дать им работу, чтобы не маялись дурью.
