Любовь меняет все - страница 2
Дальше Колдер читать не стал. Он гневно скомкал газету. Старые шрамы напомнили о себе. Болезненная реакция собственного организма на лживую статейку в бульварном листке удивила его. В этом опусе не было ничего, кроме досужих сплетен, приправленных фактами, которые можно трактовать, как угодно.
Но факты – вещь упрямая. С ними не поспоришь. Сегодня утром Колдер действительно отдал Рейфу женщину, которую выбрал себе в жены. Отдал, а не просто уступил, поскольку на церемонии венчания выступил в роли лучшего друга жениха, оказавшегося его более удачливым соперником. Разумеется, маркиз Брукхейвен отдавал себе отчет в том, что эта свадьба вызовет немало пересудов в обществе, где к браку принято относиться с особенно трепетным вниманием, если в брак вступает наследник герцогского титула.
Маркиз знал, что газетчики не оставят его в покое, но ошибочно предполагал, что нападки щелкоперов не смогут причинить ему боль. Пока Рейф, его сводный брат, и Фиби, его сбежавшая невеста, будут наслаждаться медовым месяцем, Брукхейвен рассчитывал отсидеться в четырех стенах своего лондонского дома и притвориться глухим ко всему тому, что не желал слышать.
Не вышло!
Типографская краска испачкала руки. Газета была напечатана на дрянной бумаге – дешевый бульварный листок для мелких умов. Сенсации, высосанные из пальца! Отчего же тогда так саднило грудь от обиды?
Тридцать четыре года безупречной жизни обесценились одной единственной ошибкой! И сколько потрачено сил на то, чтобы общество простило ему эту нелепую ошибку! Так что же, все старания напрасны? Из-за статьи в газетенке, нагло объявившей себя гласом общества!
Только сейчас маркиз стал осознавать, что на него смотрят. С удивлением? Или все же с подозрением? Возможно, о нем уже успели прочесть в газете? Возможно, уже обсуждают утреннюю свадьбу. Как и подробности гибели его покойной жены перемалываются досужими языками, пережевываются, а правда, искаженная до неузнаваемости, выбрасывается за ненадобностью.
Вокруг него море глаз, настороженных, осуждающих, злорадствующих… «Нет, это все неправда, – хотелось ему крикнуть им в лицо. – Все было совсем не так. И тогда, и сейчас».
Но вот, к несчастью, все именно так и обстояло.
С тех пор Колдер изменился. Он дал себе слово никогда больше не терять над собой контроль, ибо именно это – утрата самоконтроля – и стало решающим фактором, приведшим пять лет назад к гибели Мелинды, его первой жены.
Колдер помнил охвативший его гнев, помнил, как рушился мир вокруг него, когда он узнал о предательстве любимой женщины. Обида и ревность затуманили его разум. Он помнил об этом, но теперь, пять лет спустя, это было лишь воспоминание о воспоминании, словно второй акт пьесы, которую он смотрел давным-давно.
Но боль сегодняшней утраты, боль, пережитая им сегодняшним утром, все еще жгла нутро. Пять лет назад Мелинда бросила его ради мужчины, который в отличие от него, Колдера, смог пробудить в ней ответное чувство. И сегодня так же поступила с ним Фиби.
Правду о Мелинде и обстоятельствах ее смерти не знал никто, кроме самого Колдера; в нем видели лишь достойного жалости вдовца, утратившего всякий вкус к жизни. А между тем он был чудовищем, опасным не только для самых дорогих ему людей, но и для самого себя.
Впрочем, свету недолго выпало пребывать в неведении относительно того, что собой представляет маркиз Брукхейвен. Стоило разразиться новому скандалу, и вот, на тебе: «Брукхейвеновский Зверь обращает в бегство очередную невесту, которая ищет от него спасения в объятиях другого мужчины…»
Маркиз в недоумении уставился на фасад Брук-Хауса, его лондонского дома. Как он тут оказался? Сколько же он шел по улицам, не замечая ничего вокруг, погруженный в тяжелые думы? Фортескью, самый лучший дворецкий столицы, открыл ему дверь.
– Добрый день, милорд, – сказал Фортескью, забирая у Колдера шляпу и перчатки. – Мисс Кантор желает поговорить с вами. Она ждет в гостиной.
Колдер совсем забыл о том, что ближайшие родственницы его бывшей невесты все еще жили в его доме. Изначально он пригласил их погостить лишь до свадьбы, но, судя по всему, леди Тесса и обе ее подопечные вознамерились остаться у него навсегда.
Только этого ему не хватало! Вообще-то против пребывания под одной крышей с мисс Софи Колдер он ничего не имел, поскольку это невзрачное и застенчивое создание редко попадалось ему на глаза.
Другая кузина Фиби, мисс Дейдре Кантор, была особой весьма привлекательной и довольно неглупой – вполне сносная компания. Чего не скажешь о мачехе Дейдре. Колдер мечтал избавить себя от общества этой фурии так же горячо и страстно, как, верно, грешники в аду мечтают о глотке холодной воды.
Итак, мисс Дейдре желает поговорить с ним…
Поразмыслив, Колдер решил, что его уязвленная гордость не пострадает от толики женского внимания, даже если все, что этой девушке от него нужно, – это разрешение пожить под его крышей еще пару дней. На Дейдре действительно было приятно смотреть: точеная фигура и естественная грация, классические формы древнегреческих статуй…
В любом случае уж лучше общаться с ней, чем до бесконечности повторять про себя: «Брукхейвеновский Зверь»!
Мисс Дейдре Кантор поджидала Колдера в гостиной, разглядывая портрет, висевший над каминной полкой. Со стены на нее смотрел отец лорда Брукхейвена – слава богу, не он сам, ибо кем надо быть, чтобы повесить собственный портрет там, где ты вынужден смотреть на него изо дня в день! Впрочем, сходство двух лордов Брукхейвенов было налицо, так что, глядя на портрет отца, маркиз словно видел себя в недалеком будущем.
