Любовь меняет все - страница 21
Стикли зябко поежился.
– Тогда, если ей действительно угрожает опасность, – медленно проговорил он, – возможно, нам следует просто взять и вернуть ей деньги. По праву они принадлежат ей или по крайней мере вскоре будут ей принадлежать.
Вулф задумчиво кивнул.
– Это выход. Если только он не отнимет у нее эти деньги. В этом случае ее ситуация безнадежна. – Вулф развел руками. – И кто мог бы его остановить? Одно убийство уже сошло ему с рук.
Стикли тоже считал, что Брукхейвен убил свою жену.
– И что ты предлагаешь? – спросил Стикли.
Вулф погладил рукоятку трости.
– Я думаю… Что, если мы сделаем для нее нечто большее? Что, если мы поможем ей освободиться от этого жуткого брака… навсегда?
Стикли сделалось не по себе от холодного блеска в глазах его партнера. Внезапно ему вспомнился один тревожный эпизод их последнего приключения, когда он был почти уверен в том, что Вулф собирается прибегнуть к насилию.
– Ты же не хочешь сказать…
Вулф улыбнулся. То напугавшее Стикли выражение куда-то вмиг пропало.
– Не переживай, Стикли. Я точно знаю, что делать.
Стикли покачал головой. Вулфу не удалось его успокоить. Напротив, Стикли встревожился еще сильнее.
– Я боялся, что ты это скажешь.
Глава 12
Как только Дейдре поела и оделась, она обнаружила, что ей совершенно нечем заняться. В Брук-Хаусе все было давно налажено и не требовало ее вмешательства. Никаких планов, за исключением поиска пропавшего котенка, у нее не было ни на сегодня, ни на завтра, ни на послезавтра – ни развлечений, ни выбора новых нарядов, ничего.
Дейдре сказала категорическое «нет» возникшему было желанию развеять скуку в компании Мегги, поскольку такого рода поведение могло быть расценено Брукхейвеном как уступка его требованию заняться воспитанием дочери. Как бы там ни было, Дейдре решила поискать котенка в одиночестве. В конце концов, она имеет право внимательно осмотреть собственный дом! Дейдре решила начать с подвала.
К несчастью, подвал оказался ужасно скучным местом, содержащимся в идеальном порядке и состоящим из кладовых для хранения корнеплодов и вылизанных до блеска кухонных помещений, куда Дейдре не осмелилась даже заглянуть.
Комнаты дома, куда был открыт доступ посторонним, – несколько гостиных и музыкальный салон – уже были знакомы Дейдре. Кабинет хозяина дома так и остался для нее тайной, но она не отважилась потревожить Зверя в его берлоге, зная о его воинственном настрое!
Конечно, если она желает продолжать войну, придется сразиться с ним один на один, но на бой надо выходить хорошо подготовленной, а пока можно подтянуть резервы и получше узнать противника.
Осматривая помещения, Дейдре оказалась в галерее. Она прошлась по залу, заглядывая под столы и подзывая котенка. Котенок на «кис-кис» не отзывался. Галерея тянулась вдоль парадного фасада дома, и из окон открывался вид на сквер, со всех сторон окруженный особняками, в которых жили самые богатые жители столицы.
Дейдре остановилась у одного из окон. Вот она, маркиза Брукхейвен, одна из богатейших женщин Лондона, добившаяся того, чтобы город пал к ее ногам, стоит у окна и, словно заключенная в бедламе, вцепившись в решетки, с вожделением смотрит на то, как мимо нее проносится жизнь.
Действительно, жизнь за окнами кипела. Дейдре увидела трех мужчин, поднимающихся к парадному входу в Брук-Хаус. Двигались они легко и пружинисто, как могут двигаться лишь молодые энергичные люди. Приглядевшись, Дейдре узнала полосатый жилет на одном из мужчин.
Ах, вот оно что, поклонники пришли к ней с визитом. Полосатый жилет принадлежал Коттеру, серый сюртук – Сандерсу, а темно-синий… В темно-синем, скорее всего, пришел Баскин.
Тот факт, что она только вчера вышла замуж, не остановил ни одного из трех ее обожателей, да и с какой стати изменение ее семейного статуса стало бы для них помехой? Всем было ясно, как день, что она вышла замуж по расчету, а брак по расчету не должен мешать ее личной жизни, ведь так?
Эти трое были всего лишь группой скучающих мальчишек без всяких перспектив получить приличное наследство и без особых амбиций. Их любимым времяпрепровождением был флирт, и, если честно, больше они ничего не умели. И, если леди, с которой им так нравилось флиртовать, вышла замуж, зачем отказываться от привычных занятий?
Коттеру и Сандерсу нравилось ее общество, но Дейдре подозревала, что этим визитом она все же обязана Баскину, который не мог смириться с мыслью, что Дейдре – не для него.
Отец Баскина был известный поэт, но на сыне природа, увы, отдыхала. Дейдре, возможно, и испытывала бы сочувствие к несчастному парню, который всю жизнь рос в тени отца и был просто-напросто неспособен воплотить в жизнь те большие надежды, что питали в отношении него родители, но стоило ей вспомнить мучительно долгие часы, что приходилось проводить, слушая посвященные ей скучные вирши, сочувствие мигом испарялось.
Хотя… Да поможет ей Бог, но Дейдре не была бы в претензии к Фортескью, если бы он впустил их в дом. Даже если никчемные стихи Баскина были единственной альтернативой мучительной скуке одиночества, уж лучше скучать в компании, чем одной.
А может, и не стоит их впускать. Баскин будет читать свои стихи до тех пор, пока у Дейдре не остекленеют глаза и не онемеют ягодицы. Дейдре со смешанными чувствами провожала взглядом поклонников, понуро уходящих прочь.
Дейдре отвернулась от окна. Все правильно. Не очень-то и хотелось их видеть. Как бы там ни было, время шуток, флирта и остроумных бесед закончилось для нее навсегда.
