Любовь меняет все - страница 26
Ужин был превосходен, как обычно – иного Колдер не потерпел в своем доме, но все равно ему казалось, что он жует песочную пыль.
Дейдре сидела напротив него в щедро освещенной столовой – ослепительно красивая. У нее была другая прическа: не такая чопорная, женственно-мягкая. Волосы ее подобно водопаду из солнечного света струились по спине. И взгляд ее показался ему более мягким, словно этим вечером она была о нем уже несколько лучшего мнения, чем накануне.
Горячий ток прокатился по его телу при мысли о том, что могло бы обещать это расположение. Борясь с подступившим желанием, Колдер опустил глаза, стараясь не смотреть на нее, и, как результат, лишь когда принесли главное блюдо, он заметил, что Дейдре одета в то же простое платье из муслина, что он видел на ней днем. Этот скромный наряд вполне подходил для того, чтобы принимать родственника в гостиной, но для ужина требовалось что-то более нарядное.
– Вы не считаете необходимым наряжаться к ужину?
Колдер видел, как поморщилась Дейдре. Очевидно, тон его вопроса показался ей слишком грубым. И Брукхейвен почувствовал себя тем самым тираном и извергом, коим он, по его же заявлению, не являлся.
– Я не знала, что вы желаете этого, – сказала Дейдре, после того как, тщательно прожевав, проглотила кусочек говядины.
Брукхейвен был удивлен. Такой простой ответ? Он ожидал гневной отповеди, возмущенного неповиновения. Куда подевались ее колючки?
Дейдре наклонилась над столом и сделала глубокий вдох, очевидно, чтобы сказать что-то еще, но у Брукхейвена кровь хлынула в голову и из-за шума в ушах он ничего не смог расслышать. Длинный золотистый локон соскользнул с ее плеча и угодил в ложбинку между двумя полными грудками. Она что, не заметила этого? Она не знает, что у него руки дрожат от желания вытащить локон из его темницы?
Дейдре улыбнулась про себя. Сработало. Он не мог отвести от нее глаз. К несчастью, когда его глаза потемнели от чувственного голода и взгляд уперся в ее грудь, когда она должна была бы почувствовать триумф, Дейдре испытала нечто другое. Кажется, его желание оказалась заразительным. Ей следовало бы испытывать стыд от того, что под его взглядом отвердели соски и увлажнилось лоно, но стыда она не испытывала. Она была в смятении.
Мужчины и раньше хотели ее. Были те, кто этого не скрывал, были и те, кто вожделел ее тайно. Но только этот мужчина смог воспламенить ее, даже не прикоснувшись к ней.
Дейдре, кажется, что-то сказала, но что именно, она не помнила. В любом случае он не ответил. Как бы там ни было, пытаться поддержать с ним застольную беседу не было смысла. Да и сложно говорить, когда во рту все пересохло, а горло сдавил спазм. Колдер мог бы прийти к ней сегодня вечером, если она откроет дверь…
– Ди!
Дейдре только сейчас поняла, что Мегги вот уже несколько минут пытается привлечь ее внимание, громким шепотом называя ее по имени, которым звал ее Грэм. Дейдре сочла такую фамильярность вульгарной.
– Ди!
Дейдре с трудом отвела взгляд от Брукхейвена.
– Да что тебе?
– Мой котенок пропал!
Брукхейвен кашлянул.
– Я приказал Фортескью отдать его кухарке.
Дейдре бросила на маркиза озабоченный взгляд. Если он попытался избавиться от единственного друга Мегги, она была готова…
– Котенка на ужин?
Раздался рев: оглушительно-громкий и на таких высоких нотах, что хотелось зажать уши и залезть под стол. Брукхейвен, понимая, что его все равно не услышат, даже не попытался переубедить дочь, что ее любимца не подали на ужин.
Вначале Дейдре испугалась за Мегги, не зная, чем может закончиться столь бурная истерика, но, когда Мегги украдкой подмигнула Дейдре, она поняла, что переживать не стоит. Они с Мегги договорились, что устроят за ужином какую-нибудь шалость, чтобы вывести Брукхейвена из себя. Но то, что выкинула Мегги, было намного эффективнее всего того, что они обсуждали. Тем более что фантазия их не шла дальше перевернутой на брюки Брукхейвена тарелки с едой. Браво, мысленно поздравила Дейдре свою падчерицу. Такой артистизм и самоотдача в столь юном возрасте. Да эта девочка настоящая актриса!
Затем Дейдре схватила салфетку и сделала вид, что пытается сдержать рвоту.
– О, как вы могли? – воскликнула она, с упреком глядя на Брукхейвена. Тот лишь растерянно хмурился.
Наконец маркиз решил, что с него хватит.
– Довольно! – воскликнул он.
Несмотря на боевой настрой, Дейдре обнаружила, что разыгрывать комедию дальше у нее пропало желание. Голос у маркиза был властный. Никогда прежде она не слышала, чтобы он повышал голос, и посему решила, что победа, какая-никакая, все же осталась за ней и Мегги.
Мегги напоследок взвыла и закончила тихим всхлипыванием. Дейдре сочувственно посмотрела на нее. Девочка так вжилась в свою роль, что слезы у нее лились настоящие и всхлипы звучали вполне натурально.
Брукхейвен оперся ладонями о стол и медленно поднялся.
– Поскольку ни одна из вас, похоже, не готова отдать должное прекрасно приготовленной баранине, вы обе отправитесь спать без ужина, – прорычал он.
Дейдре могла бы возмутиться, напомнить, что она уже далеко не ребенок, чтобы ее таким образом наказывали, но решила промолчать. В конце концов, без ужина ее оставили вполне заслуженно. И, если честно, она от души повеселилась. Дейдре встала из-за стола, нисколько не растеряв самообладания.
– Мы уходим, леди Маргарет.
Мегги, шмыгнув носом, покорно поднялась и уже у двери обернулась:
– Я хочу спать со своим котенком.
Никто не мог бы упрекнуть девочку в отсутствии выдержки.
