Любовь меняет все - страница 32

Дейдре поморщилась.

– Что, если чернила так никогда и не смоются?

– Да нет, – радостно поделилась с мачехой Мегги. – Чернила всегда смываются, пусть и не сразу.

Дейдре с опаской взглянула на падчерицу.

– Напомни мне, чтобы я тебя не злила, – очень серьезно сказала Дейдре.

Фортескью принес еще чаю. Дейдре с улыбкой поблагодарила, после чего они вернулись к обсуждению всевозможных способов досадить хозяину дома.

Дворецкий задержался в гостиной. Ни Дейдре, ни Мегги его не замечали. Желая привлечь их внимание, Фортескью деликатно покашлял.

– Миледи, можно вас отвлечь?

Дейдре подняла глаза и увидела, что обычно невозмутимый дворецкий чем-то озабочен.

– Леди Маргарет, – шепнула Дейдре на ухо девочке, – сбегай в комнату для занятий и принеси сюда бумагу.

Мегги беспрекословно повиновалась. Фортескью был впечатлен.

– Вы творите чудеса с юной леди Маргарет, миледи.

Дейдре нахмурилась. Ей бы не хотелось, чтобы хозяин дома услышал об ее успехах.

– Я тут ни при чем. Леди Маргарет сама решает, как ей поступать.

Фортескью поклонился.

– Именно так, миледи.

Дейдре усмехнулась, глядя на дворецкого.

– Что я могу для вас сделать, Фортескью?

Дворецкий прочистил горло.

– Я подумал, что теперь, когда вы уже освоились здесь, в доме, в роли хозяйки… – Фортескью беспомощно замолчал, потому что утверждение о том, что Дейдре стала в Брук-Хаусе хозяйкой, было, мягко говоря, сильным преувеличением. – Возможно, вы могли бы назначить Патрицию, временно исполняющую обязанности вашей личной горничной, своей камеристкой на постоянной основе. Если, конечно, вы довольны ее работой.

– Я думала, она уже назначена моей камеристкой, – сказала Дейдре.

– Нет, миледи. Его светлость попросил, чтобы я нашел кого-то на эту работу, пока вы сами не выберете себе камеристку.

Патриция была славной девушкой, при этом руки у нее были прямо-таки золотые. Для безграмотной деревенской девушки…

– Патриция – очень умная девушка, но вот ее речь? – Дейдре развела руками. – Боюсь, что она никогда не сможет найти работу вне этого дома. И мне бы очень помогло, если бы она умела читать и считать.

Мегги вернулась в комнату с целой стопкой бумаги и кляксой на щеке. Одна из косичек успела расплестись. Не замечая того, что делает, Дейдре усадила девочку к себе на колени и принялась переплетать косу. Мегги, похоже, ничего странного в этом не увидела и даже не думала вырываться. Зато у Фортескью глаза полезли на лоб.

– Если Патриция не против, – продолжала Дейдре, – я бы хотела немедленно нанять для нее учителя.

Фортескью заметно расслабился и кивнул.

– Я тотчас же обо всем позабочусь. И я точно знаю, кто смог бы обучить ее грамоте и счету, – сообщил дворецкий и удалился какой-то по-особенному легкой походкой.

Дворецкий и камеристка? Дейдре стало даже немного завидно.

Глава 19

Мисс Софи Блейк сумела-таки незаметно улизнуть из дома тети, что было непросто, принимая во внимание всегдашнюю неуклюжесть девицы, которую Бог наградил ростом, которым не всякий мужчина может похвастать. Не то чтобы Тесса не спускала с нее глаз, но стоило кому-то из подопечных Тессы замыслить что-то приятное для себя, как любые попытки осуществить задуманное безжалостно пресекались.

Как непривычно разгуливать по улицам Лондона одной, без присмотра. Возможно, Софи следовало бы проявить осмотрительность и отправиться на прогулку в карете, но она была одета так, что окружающие никогда бы не узнали в ней леди, а на неказистую гувернантку никто внимания обращать не станет. Софи отсутствие внимания к ее персоне не расстраивало, а скорее, наоборот, радовало, потому что анонимность дарила ей драгоценное чувство свободы, которого ей всегда так не хватало. Одним словом, прогулка до Брук-Хауса выдалась приятной во всех отношениях.

Софи даже улыбнулась Фортескью, открывшему ей дверь, но не заметила его удивленного взгляда, потому что искала глазами Дейдре.

– Ее светлость в гостиной наверху, мисс Блейк. Я сообщу ей о вашем приходе.

Софи едва заметно улыбнулась при напоминании о том, что теперь она гостья, а не член семьи. Итак, гостья протянула дворецкому шляпу и перчатки, а сама направилась в большую гостиную первого этажа, где, как ей было известно, в этом доме было принято принимать посетителей. Но в тот момент, когда она уже готова была взяться за дверную ручку, обернулась – ей показалось, что за ней наблюдают.

Фортескью остался стоять там, где она его оставила. Он смотрел на нее с озадаченным выражением лица. Встретив вопросительный взгляд Софи, Фортескью словно опомнился, вежливо поклонился и ушел – сообщать Дейдре о приходе гостьи.

Что это он так уставился на меня? – подумала Софи, но, увидев свое отражение в зеркале, усмехнулась про себя. Выбившиеся из-под чепца рыжеватые волосы, нос с горбинкой, длинная шея, как у ощипанного цыпленка, торчащая из воротника нелепого платья.

Ну да, я – уродина. Народ на ярмарках даже деньги платит, чтобы поглазеть на таких, как она.

И, как всегда, Софи погнала эту мысль прочь. К чему скорбеть о том, чего не в силах изменить? Софи знала, чем занять голову. Она, как могла, манкировала обязанностями, возложенными на нее Тессой, ради любимого дела. Софи уже успела перевести первое произведение из внушительного тома немецкого фольклора, доставив тем самым удовольствие не только себе, но и своим кузинам, и сейчас приступила ко второй сказке, еще более захватывающей, чем первая.