Любовь без правил - страница 22

Уложив девочек спать, Ева отдыхала в сгущающейся темноте, прислушиваясь к ночным звукам, доносящимся из распахнутого окна. Она прилегла и ждала, когда вернется лорд Стейнтон.

Она знала, что сегодня его бывшая жена приезжала в Лаурель-Корт. Слуги только об этом и говорили. Поднимаясь по лестнице, Ева слышала громкие гневные голоса, доносившиеся из гостиной. Когда Максин ушла, Ева подошла к окну детской, где Софи и Эбигейл были поглощены игрой в куклы, не догадываясь о приезде своей матери.

Глядя, как экипаж Максин катится по подъездной дорожке, Ева почувствовала, что за короткое время, что эта женщина была здесь, ей удалось нарушить уютную атмосферу Лаурель-Корт. А через несколько минут по парку пронесся всадник. Он мчался так, будто сам дьявол гнался за ним.

Его до сих пор не было, и Ева не могла спать, пока он не вернется домой. Когда окончательно стемнело, она услышала цоканье лошадиных подков на подъездной дорожке. Радуясь, что лорд Стейнтон благополучно вернулся домой, она задремала и проснулась от громкого удара, донесшегося откуда-то снизу.

Желая убедиться, что все в порядке с ее хозяином, забыв обо всем на свете, Ева выскочила из комнаты и бесшумно спустилась по лестнице. На нижней ступеньке она замерла и прислушалась. Тихо. Из приоткрытой двери в гостиную пробивалась тонкая полоска света. Она, дрожа, распахнула дверь и осторожно вошла внутрь.

В неярком свете комнаты Ева увидела темную фигуру лорда Стейнтона. Он стоял к ней спиной. Белоснежная рубашка, выпущенная поверх его бежевых брюк, тесно облегала его широкие плечи.

Лорд Стейнтон почувствовал ее присутствие.

– Уходите, – резко приказал он.

Ева помедлила, а затем, собрав в кулак всю свою волю, произнесла:

– Лорд Стейнтон?

Услышав ее голос, он полуобернулся, и Ева увидела, как, стиснув зубы, он смерил ее надменным взглядом.

– Простите, – мягко пробормотала она, отворачиваясь. – Я… услышала шум и подумала, что в дом пробрался грабитель. Не хотела вас беспокоить.

Лукас вскинул голову и уставился на нее. На ней была серая ночная рубашка, ее ниспадающие на плечи волосы были стянуты широкой лентой. Сейчас она была похожа на призрак, бродящий в ночи.

– Постойте, – сказал он, направившись к ней. – Пожалуйста, не уходите. Простите, если я вел себя грубо. Сегодня был непростой день.

– И долгая поездка. Я видела, как вы умчались, – объяснила Ева, когда он вопросительно вскинул бровь. – Вы долго не возвращались.

Лукас натянуто улыбнулся:

– Только не говорите, что вы беспокоились обо мне, миссис Броди.

– Я… Да, думаю, я беспокоилась, – пробормотала она и покраснела, смутившись от этого неожиданного признания. – Она… Ваша жена, должно быть, расстроила вас.

– Максин мне больше не жена, – отрезал он.

– Да, я знаю. Простите, что начала этот неприятный разговор.

– Я не хочу это обсуждать, – ответил Лукас, потирая затылок. – Мне бы очень хотелось забыть о сегодняшнем появлении Максин, но, к несчастью, она сообщила нечто, с чем я должен разобраться как можно быстрее. Поэтому нам всем придется вернуться в Лондон раньше, чем я рассчитывал.

Еву захлестнуло разочарование. Ей нравилось жить в Лаурель-Корт, и она совсем не хотела возвращаться в Лондон.

– Но разве девочкам обязательно уезжать? Мы бы могли остаться здесь.

– Это деликатное дело, и мне может понадобиться женская помощь. А именно ваша, миссис Броди. Ситуация очень щекотливая, и мне не следует вас в это впутывать, но все так неожиданно осложнилось.

– И в чем же дело?

– Дело в другом ребенке, двухмесячной девочке, если точнее.

Ева внимательно посмотрела на него, заметив озабоченную складку у него на лбу.

– Похоже, вы очень взволнованы. Этот ребенок вам родной?

– Это девочка. Думаю, это моя племянница, – сдержанно ответил он. – Если все, что рассказала Максин, окажется правдой, это дочь моего брата Стивена. Она также сводная сестра моим дочерям, и Максин бросила ее так же безжалостно, как Софи и Эбигейл.

– Понимаю. – Внезапно Ева увидела в его глазах боль. Она пыталась скрыть ужас, охвативший ее при мысли о том, что женщина могла так спокойно бросить своего ребенка, но безуспешно. – Я не знаю, что произошло между вами и вашей женой, лорд Стейнтон, это не мое дело. Я должна заботиться о ваших детях, и, насколько мне известно, двухмесячный младенец должен быть с матерью.

Губы Лукаса презрительно скривились.

– Обычно так всегда и бывает, но Максин никогда не вела себя как нормальная женщина.

– Да, я начинаю это понимать. Неужели она не осознает, что поступает жестоко? – выпалила Ева, не в силах сдержать гнев.

– Максин прекрасно все понимает. Но ей на это наплевать. Я понятия не имею, что творится в ее голове, почему она такая. Она всегда была всем недовольна. Возможно, ее разочаровал брак со мной, – пробормотал он, горько вздохнув, – а возможно, причина кроется в ее отношениях с семьей.

– Это не ваша вина. Ваша жена причинила много горя вам и вашим детям. Вам пришлось нелегко. Я это вижу. И понимаю теперь, почему вы так плохо думаете о женщинах.

– Это не совсем так, и я прошу прощения, если произвел на вас такое впечатление. Я питаю антипатию только к Максин. Одному Богу известно, куда она спрятала ребенка, возможно, на какой-нибудь грязной свалке в Ковент-Гарден или в каком-нибудь подобном месте. Я должен найти девочку, пока не поздно.

Ева нахмурилась:

– Пока не поздно? Но вы ведь не думаете, что с ней может произойти что-то ужасное? Она ведь еще младенец.