Дьявольские наслаждения - страница 31
— Ну, не знаю. Сражения с китайскими пиратами…
— Это были французские пираты. Флибустьеры. Ост-Индская компания наняла меня положить конец их набегам на территорию, которую мы считаем британской.
Эмма была рада это услышать.
— Звучит благородно.
Он ничего не ответил, поскольку благородством там не пахло. Лютая свирепость, кровь, сплошной ад.
— Чем вы занимались в компании? — спросила она. Он уже открыл рот, чтобы ответить: «Чем угодно, лишь бы хорошо платили». Но вовремя прикусил язык. Надо следить за своей речью, когда разговариваешь с такой дамой, как Эмма.
— Я вовсе не благородный человек, — откровенно признался он. — Но и не лжец.
— Тогда кто же вы?
— Мужчина, который считает вас неотразимой. Я не могу подобрать слов, чтобы объяснить свои чувства. Знаю одно: такого я никогда не испытывал. Пожалуйста, скажите, что и вы ощущаете то же самое.
Она опустила глаза.
Костяшками пальцев он водил по ее ключице. У нее сдавило грудь. Как скрыть волнение, когда его близость так возбуждает? Сердце требовало: уступи ему. Стыдно признаться в том, что именно этот мужчина заставил ее осознать свою женственность. Краска залила лицо, жар разлился по груди, животу и ниже. Желание пронзило ее насквозь.
— Эйдриан… — Она прикрыла глаза.
— Вы дрожите, когда я вас касаюсь.
— Я забыла шаль в саду.
— А я не могу забыть той ночи, Эмма.
— Вы и не пытались. Эйдриан, вы вели себя нечестно.
— Вас можно завоевать только честностью?
Он улыбнулся, наклонил голову и снова поцеловал ее. Медленно, кругами он водил языком по ее языку, пока она покорно не выгнула шею. Чувственное удовольствие охватило их, оно было в самом воздухе, которым они дышали.
— Мне нравится думать о вас, — шепнул он. — Думать о том, как вы постанывали, когда я вас ласкал. Вы были вся влажная… там, внутри.
— Эйдриан! — В жилах жарко билась кровь. — Вы же обещали мне!..
— Я обещал ничего не говорить. Но я не обещал, что не буду желать вас и пытаться сделать вас своей.
Она покачала головой, а он знал, что ее тело тоже хочет его. Она выдает себя: прерывистое дыхание вырывается из губ, на шее часто-часто пульсирует жилка.
— Эмма, почему нет? — выдохнул он прямо ей в рот. — Я ведь родовитый человек, который просто… заблудился в жизни.
Он прижимался к ней бедрами, а она вся трепетала. Желание его росло с каждой секундой, ему нужно касаться ее, ощущать тепло ее плоти. Эйдриан сжал кулаки и поклялся обуздать свою похоть. Он докажет ей, чего на самом деле стоит.
Но в мыслях он уже раздевал Эмму и овладевал ею.
Кровь стучала в висках, в паху жгло. Он заскрежетал зубами. Будь проклято мужское сладострастие, которое заставляет его помышлять о сокровищах, таящихся у нее под юбкой. Ее запах… Запах ванили и теплой кожи. В этой женщине соединились покой и чувственность.
Как убедить ее, что он не безнадежен, когда его прошлое, его поведение говорят обратное?
Он не сводил с нее глаз. Безумно хочется целовать эти влажные пухлые губы. Он с огромным трудом взял себя в руки.
— Ради всего святого, — прошептала она, глядя на него яркими голубыми глазами. — Хочется верить, что ваше неприличное поведение — это отголосок удара по голове.
Он хмыкнул. Как же она не понимает, что такому отъявленному негодяю, как он, впервые за много лет не наплевать на то, что о нем думают?
— Эмма, послушайте меня! — решительно произнес он. — С моей головой все нормально. Я совершенно здоров.
— Что такое вы говорите?
— Я просто хотел вашего внимания, — с робкой улыбкой признался он. — Я притворялся.
— И вы ждете, чтобы я поверила, будто вы для этого стукнулись головой?
— Не совсем. Кресло в мои планы не входило. — Он удрученно вздохнул. — Я рассчитывал остаться в постели на правах больного, чтобы вы за мной ухаживали. На самом деле я мог бы уйти из дома в любой момент, но предпочел сыграть на вашей доброте. Теперь я во всем признался и прошу, чтобы вы меня поняли. Я вас обманывал, но лишь потому, что мне была приятна ваша забота.
— Но врач сказал, что вам нельзя вставать несколько дней, что вам нужен покой.
— Мне был нужен совсем другой покой… — Глаза у него заблестели. — Вы, ваше внимание…
— Понятно. — Искушающие губы строго сжались. — Полагаю, что в Лондоне найдется достаточно женщин, которые были бы рады оказать вам внимание.
— Я говорю не о плотских утехах, — поспешил уточнить он. — Я десять лет был лишен приличного общества и забыл про манеры, про этикет. Мне необходимы… — Как добиться ее сочувствия, какими словами? — Необходимы указания, как нужно себя вести, чтобы кто-нибудь… обтесал меня.
— Мы не будем здесь это обсуждать.
— Я не могу помириться со старым герцогом, пока мое поведение не станет пристойным, — сделал он искусный ход. — Старик весьма щепетилен в этом отношении.
— Вам надо следить за своим языком.
— Я об этом и говорю, — улыбнулся он. — Страшно вспомнить, какими словами я его обзывал — они сами сорвались с языка. Как же я предстану перед ним таким грубияном?
Она постукивала пальцами по столу и недоверчиво смотрела на него.
— Я выросла среди пятерых братьев, так что мне это знакомо. Послушайте, неужели за год, прошедший после вашего возвращения в Англию, вы так и не навестили отца?
— Да, прошел почти год. Она не могла этому поверить.
— Не навестили умирающего отца? Пожилого человека, который хочет забыть прошлые обиды и помириться… Милорд, почему вы уставились на потолок? — строго спросила она. — Это неприлично.
