Жена и 31 добродетель - страница 53
Мужчины обменялись тяжелыми взглядами. Леди Эсмерелда недоумевающее посмотрела на Амабель, но та постаралась сохранить нейтральное выражение лица, боясь, что в данной ситуации лишнее напряжение только все ухудшит. В конце концов, гляделки закончились вничью, и все направились ужинать. На сегодня лимит треволнений был исчерпан.
Старшая леди Горсей от усталости еле держалась на ногах, а Амабель сама не могла дождаться желанного отдыха. Ей не верилось, что с Розалиндой случилось что-то страшное. Интуиция ей подсказывала, что эта молодая особа после всех последних событий просто струсила и сбежала подальше от родительского ока. Амабель не сомневалась, что Горсей может запугать кого угодно, но потеря репутации и положения в обществе ей казалась слишком большой ценой.
Что ждет Розалинду впоследствии? Если ее найдут, конечно. Кто возьмет на себя эту тяжкую долю – приютить у себя опозорившуюся женщину? Разве что Горсей найдет для нее припрятанного в рукаве не очень щепетильного жениха. Но надежда на это столь мала, что ее даже не стоило принимать в расчет. Тем более, что он еще не знал о том, что его дочь уже не невинна.
У Амабль сжалось сердце. Ей было жаль Розалинду, жаль, что в столь молодом возрасте ей выпали столь жестокие испытания, что ее судьба, увы, столь незавидна.
Ночью, в объятиях мужа, она долго не могла заснуть, слушая устойчивое биение его сердца и думая об одной заблудшей душе, которая, возможно, именно сейчас претерпевала лишения и нужду.
А на следующий день Горсей устроил форменный допрос. Были вызваны все домашние слуги и другие работники (пересчет показал, что все оказались на месте, никто не исчез). Практически никто не скрывал своего страха, отвечая на вопросы грозного маркиза. Суровая складка между бровей и плотно сжатые губы нагнетали атмосферу страха, что заставляло их трепетать и поневоле вытягиваться в струнку. Роберт с большим неодобрением наблюдал за этим. Он считал, что так от людей ничего не добьешься, разве что заставишь лгать еще убедительнее.
Амабель в этот день решила навестить Изольду, чтобы под этим предлогом застать Лэндона. К сожалению, на конюшне околачивался лишь Уильям, лениво перебиравший сено и изредка покрикивающий на лошадей.
Увидев госпожу, он почтительно поклонился и спросил, чем он может ей услужить. Амабель завела речь о лошадях и прогулках, намекая на испортившуюся погоду. Уильям, ничего не подозревая, быстро заглотил наживку, рассказав, насколько скакунам вреден дождь, какой нужен за ними уход и что Лэндон весьма небрежен, потому как обтирает им только круп, забыв об остальном пригляде. На осторожный вопрос, где же его помощник, старший конюх красноречиво расписал как того вызвали в дом милорда, что он, Уильям, теперь вынужден все делать сам и что все это беспокойство только во вред желудку и нервам.
Сочувственно ему покивав, Амабель направилась к дому, так ничего и не узнав. Теперь ей предстояло найти Лндона среди слуг, вызванных в дом. Но как это сделать, не привлекая лишнего внимания? Задача не из легких.
По пути домой она перебрала в уме множество вариантов, но так и не смогла выбрать более приемлемый. Внезапно, за поворотом столкнувшись с тем, о ком она столько думала, Амабель поначалу растерялась. Однако, пока Лэндон кланялся, собралась с духом и начала его расспрашивать.
– Добрый день, Лэндон.
– Рад услужить, госпожа. Изволите седлать Изольду?
– А… нет, нет. Я хочу спросить, о чем тебя расспрашивал маркиз.
Чуть настороженный отблеск черных глаз, однако, слова прозвучали с почтительным равнодушием.
– Милорд спросил меня, не видел ли я чего. И я ответил, что не видел. Ведь я с утра до вечера на конюшне. Меня дела господского дома мало касаются.
Амабель почти поверила ему. Почти. Но видя, как он пытается не смотреть в ее глаза, она не могла избавиться от ощущения, что он ей лжет. А еще, была не в состоянии забыть тот ужас, что она испытала, узнав от невестки, как бесчестно этот человек поступил с ней. Вполне возможно, он мог от нее избавиться, чтобы не стало известно о его поступке, но ей не верилось в такой исход. Все его последующие действия говорили об обратном. Возможно, его гложет чувство вины, и он смог помочь Розалинде осуществить задуманное. Все-таки Амабель стоило попытаться копнуть поглубже.
– Лэндон, я знаю, что леди Розалинда была во многом несправедлива к тебе, – ступила на тонкий лед леди Клиффорд. – Ее отношение…
– Вы меня подозреваете? – сжал губы Лэндон.
– Я просто хочу сказать, что, возможно, обида на нее мешает тебе сказать правду…
– Я покорный слуга и знаю свое место, миледи, – быстро произнес конюх и сделал нетерпеливое движение рукой. – Я бы никогда не предал своего господина.
Хитрый малый. Вроде и заверил, да не в том, что хотелось бы услышать.
– Я верю тебе, – поспешила заверить его Амабель, внимательно отслеживая мелькающие тени на его лице. – И верю, что ты сказал милорду и его отцу правду, но ведь они вряд ли спрашивали, разговаривал ли ты с ней…
Интонация была вопросительной. Затаив дыхание, Амабель ждала ответа от побледневшего слуги. Однако в ту же секунду на его лице проступила решимость, которая погубила едва зародившуюся надежду.
– Я ничего не видел, миледи. Позвольте мне пойти – Уильям с утра один на конюшне.
Ей пришлось уступить. Лэндон, поклонившись, быстрым шагом направился к лошадям, а Амабель все смотрела ему вслед и ругала себя за то, что ненароком вспугнула единственного, кто, похоже, знал о Розалинде больше всех вокруг. Пожалуй, надо решаться и посоветоваться с Робертом, что будет не так-то легко, учитывая, что он не знает всей степени отношений между Лэндоном и Розалиндой. С такими думами Амабель поспешила вернуться в дом, где расследование только набирало оборот.
