Опьяненный любовью - страница 59
– Папа, похвали же кекс?
– Да-да. Прямо объедение!
Кекс и правда был бесподобен, но сейчас казался ему чуть ли не глиной. Ему надо остаться с Пен наедине, поговорить и выяснить, что стряслось.
– Мама, можно мне еще?
– Можешь доесть мой.
Ага. Значит, аппетит пропал не только у него.
Гарриет или слишком радовалась удачной возможности задавать вопросы, или – ей всего девять – наслаждалась обществом отца и матери.
Гарри нахмурился. Как Пен этого не понимает? Он нужен Гарриет. И если верить вчерашней Пен, то и ей самой тоже.
А ему они нужны, черт возьми!
Он положил кекс. Больше ни крошки в рот не лезло.
Пен вздохнула:
– Гарриет, не поглядеть ли тебе на уток? Мне надо папе кое-что сказать.
Гарриет улыбнулась:
– Как говорила Эвис?
Пен помотала головой:
– Не совсем.
Гарриет бросила на отца тревожный взгляд:
– Папа, ты от нас не уйдешь? Ты с нами не прощаешься?
– Гарриет, я не уйду, – попытался ободряюще улыбнуться он. – Не беспокойся.
Но Гарриет беспокоилась. Она оглянулась на Пен и медленно, уже не вприпрыжку побрела к пруду.
Боже! Гарри посмотрел на Пен. Ему хотелось высказать все начистоту. Почему она так сурова и как она смеет расстраивать их дочь? Но он сдержался. Опыт подсказывал, что не стоит терять самообладания.
– Боже… Пен!
Краем глаза он видел, как Гарриет остановилась и оглянулась, поэтому он сказал почти шепотом:
– Понимаю, ты сердишься на меня, хотя не знаю за что. Но, пожалуйста, не называй меня «милорд».
Гарри видел, как Пен вздрогнула, и пожалел ее, но если она хотела вонзить ему в сердце нож, пусть бьет честно, с открытыми глазами.
Пен кивнула:
– Ты прав, Гарри. Я пыталась упростить себе задачу, но это нечестно. – Она пару раз глубоко вздохнула и отвела глаза. – Я…
Она снова остановилась, и у него сжалось сердце. Ему больно было смотреть, как Пен страдает.
«Из-за чего?»
Верно. Гарри молча ждал.
Пен начала снова:
– Прошлой ночью я говорила с Джо. Она вдова. Я думала, Джо сможет помочь мне кое-что понять.
Боже, звучит скверно и двусмысленно.
– Пен, я не умер.
– А я не твоя жена и не буду ею.
Она сказала это словно невзначай, но… Она думала, что он должен сделать ей предложение?
Нет. Она так не думала.
«А я думаю, что должен сделать ей предложение?»
Гарри замер, оглушенный этой мыслью.
Боже! Не будь он графом Дэрроу, он мог бы просить ее руки. Но он – граф. Графы не женятся на крестьянских дочках, по крайней мере в Англии.
– Гарри, я всю ночь думала и решила, что не поеду с тобой. Сейчас. А может, и никогда.
– Пен…
Она подняла руку.
– Нет. Я знаю – да, я боюсь, – ты можешь уговорить меня изменить мое решение, но это будет ошибкой.
Она опустила глаза и глубоко вздохнула. Когда Пен подняла глаза, на ее лице читалась решимость.
– Позволь мне объясниться, – настаивал Гарри.
– Хорошо. Я выслушаю, но не обещаю, что соглашусь.
«Она не поняла?»
– Пен, речь идет не только о твоей, но и о моей жизни, о жизни Гарриет.
Он посмотрел на свою – на их дочь. Гарриет что-то кидала – дикие яблоки? – в воду. Утки отплыли подальше, смотрели и крякали.
Пен тоже глядела на Гарриет.
– Да, знаю. – Она перевела взгляд на него. – Гарри, я тебя люблю. Всегда любила и всегда буду любить. – Эти слова Пен произнесла медленно и печально. С горечью.
Гнев, страх охватили его, и он вдруг выпалил:
– Пен, я тоже тебя люблю!
Она вздрогнула.
Черт. Только хуже. Гарри захотелось непристойно пошутить, но он сдержался. Сейчас не время для сальностей.
Он попытался говорить мягче:
– Тогда в чем проблема?
Пен посмотрела ему в глаза, спокойно и решительно сказала:
– Любовь – это еще не все. Разве ты этого не понимаешь?
– Нет.
Любовь – это все. Любовь была для них всем. Как она этого не понимает?
Отчаяние породило гнев. Ему необходимо…
«Не терять самообладания. Скандал не поможет».
Пен помрачнела еще сильнее, в ее голосе послышались нотки раздражения.
– Это потому, что ты не хочешь открыть глаза и посмотреть. Гарри, мы живем не в сказочном царстве. Мы в Англии, в Дэрроу или в каком-то из твоих поместий…
– И?
«К чему она это?»
– И я думаю: как люди отнесутся ко мне, к Гарриет, к другим нашим возможным детям?
Гарри снова ощутил прилив негодования.
– Отнесутся, как подобает, или им придется иметь дело со мной.
– Нет. Они будут шептаться у нас за спиной и показывать пальцем, это если нам еще повезет. – Пен снова посмотрела на Гарриет. – Мне все равно… – Пен на миг замолчала и вздохнула: – Нет, неправда. Не все равно. Но меня убьет, если люди будут жестоки к нашим детям. Я помню свою реакцию, когда недавно Верити издевалась над Гарриет. Я не смогу жить в деревне, полной таких Верити.
– Пен, ты ошибаешься.
Конечно, ошибается. Она ничего не знает о высшем обществе. Он объяснит ей – и она поймет.
– У многих аристократов есть незаконнорожденные дети…
Пен прервала его:
– Гарри, ты понимаешь, что ты сейчас сказал? Какое употребил слово? Тебе хотелось бы быть незаконнорожденным?
Он нахмурился, открыл и закрыл рот. Если честно, он не готов был сказать «да».
– Бедная Гарриет уже незаконнорожденная, – сказала Пен. – С этим ничего не поделаешь. Я пыталась. Придумала себе мужа, погибшего на войне, но эта ложь больно по мне ударила. Потому я больше и не хочу детей с таким клеймом.
Ах вот в чем проблема!
– Но это совсем другое дело. На этот раз я буду тебя поддерживать. Ты не останешься одна.
Он подался вперед, словно каким-то волшебством мог против ее воли добиться от нее согласия.
