Идеальный джентльмен - страница 75

  – Вы глубоко оскорбили моего друга, – проговорила она.

  При свете фонарей кареты Стоуни мог видеть ее нахмуренные брови и руки, крепко стиснувшие отделанный бусинами ридикюль. Боже, если у нее там пистолет, заряженный или нет, то ему следовало бы ехать вместе с кучером. Теперь слишком поздно обращаться в бегство, поэтому он произнес вслух то, что думал.

  – Если вы намекаете на сэра Джона Томасфорда, то этот человек вам не друг.

  – Да будет вам известно, что он вел себя со мной очень любезно.

  – Конечно, вел. Он хочет получить ваши деньги. Даже ему самому известно, что он не сможет завоевать вас красивой внешностью. Конечно, если только вы не испытываете пристрастие к угрям – скользким и пресмыкающимся. Сомневаюсь, нравятся ли ему женщины вообще. Во всяком случае, живые. То, что вы выказали интерес к его любимым проектам, подсказало сэру Джону идею, которой раньше не было в его голове.

  – Вы обвиняете меня в том, что я флиртовала с сэром Джоном? Или что я завлекала его?

  – Это камешек в ваш огород… – Что напомнило ему о камне, и он вытащил гальку из бальной туфли.

  Эллианна резко втянула воздух.

  – Это невыносимо!

  – Именно так и начал думать. Однако я уверен, что повреждение не слишком серьезное.

  – Итак, вы лгали, мошенничали и заставляли людей жалеть себя только для того, чтобы иметь возможность оскорблять их?

  Стоуни притворился, что взял минуту на размышление.

  – Не могу припомнить, чтобы я оскорблял кого-то, кто выказал мне хоть малейшую симпатию. В действительности, большая часть негодяев, которых я отослал прочь, желала мне провалиться в ад, а не поскорее поправиться.

  – Но это не причина оскорблять сэра Джона.

  На это были все причины: этот тип нравился Эллианне.

  – Он вел себя слишком фамильярно.

  – Сэр Джон поцеловал мне руку! А что насчет мистера Бланшара? Вы не позволили этому бедному человеку даже познакомиться со мной.

  – Это вы точно подметили: он беден, но надеется исправить подобный недостаток богатой женой. Ходило так много неприятных слухов о том, что Бланшар приставал к наследницам, что я заподозрил бы его в том, что он увез вашу сестру, но этот человек никогда не покидал Лондон. Я проверял, в том числе и в его комнатах в Олбани. Кроме того, он преследовал бы вас, как Атлас, если бы заполучил Изабеллу, чтобы выжать побольше денег.

  – Тогда вам следовало бы сказать мне об этом и позволить самой решать, хочу я с ним познакомиться или нет. Вы должны были спросить моего мнения о тех других мужчинах, и о сэре Джоне. Вместо этого вы разозлили и расстроили их.

  – Они переживут это. На самом деле я готов поспорить на гинею, что Бланшар найдет способ быть представленным вам до конца недели.

  – Тогда я сама избавлюсь от него. Без вашего вмешательства. И я буду обращаться с сэром Джоном так, как сочту нужным. Без ваших оскорблений. Вам ясно?

  Ясно как окно возле Стоуни, запотевшее от его дыхания.

  – Вы не знаете мужчин, – вот и все, что сказал он в ответ.

  – Я знаю, что наняла вас не для того, чтобы вы тряслись надо мной как курица над единственным цыпленком. Вы должны были помогать мне встречаться с людьми, а не отпугивать их. Если на то пошло, вам не следовало также одному договариваться с мистером Латтимером. Мы должны обсуждать все вопросы вместе, насколько я припоминаю. Вы никогда не упоминали, что отдали распоряжение посетить ювелиров или нанять дополнительных сыщиков.

  – Вы волнуетесь, что я перерасходую те средства, которые вы положили на мой счет?

  – Конечно, нет. Меня беспокоит, что вы не считаете меня способной справиться с чем-либо.

  – Я взял вас в Приют Уэллстоуна, не так ли? Вы уже изменили там кое-что к лучшему, насколько я понял.

  – Это не то, что я имею в виду. Речь идет о вашем покровительственном отношении. Даже сейчас вы низводите меня до совершения добрых дел, тогда как сами определяете направление расследования, расписание моего пребывания в Лондоне и даже тех, с кем мне следует дружить. Послушайте, я этого не потерплю. Не желаю, чтобы меня так унижали. Тем более человек, который… – Она замолчала.

  – Да? Который что? Который верит, что женщин нужно защищать? Или тот, который продает душу по цене еды? Который не может одевать родственниц в шелка, меха и драгоценности? Считаете, что я намного ниже вас, мисс Кейн?

  – Я собиралась сказать: который проводит дни и ночь среди прожигателей жизни Лондона.

  – Черта с два. Вы считаете меня грязью у себя под ногами. И всегда считали. Вы не уважаете человека, доход которого не может сравниться с вашим.

  – Это неправда! Я восхищаюсь тем, что вы сделали с приютом для девочек, и тем, как вы добры с Гвен.

  Виконт фыркнул, совсем как Атлас, когда псу снился плохой сон, или когда он поглощал сэндвич с огурцом.

  – Что ж, это так. Полагаю, с самого начала я выказывала вам больше уважения, чем вы ко мне.

  Терпение Стоуни начало истощаться.

  – Если бы я не уважал вас, мисс Кейн, то я прямо сейчас задрал бы ваши юбки и распустил вам волосы. И это – самый честный ответ.

  В воображении Эллианны, к ее раздражению, тут же возникли шелковые подвязки. И в этом тоже была его вина.

  – Как вы смеете! Вы в точности такой, как говорила тетя Лалли – похотливый, развратный, ни на что не годный аристократишка!

  – Ага! Так она все-таки говорит!

  – Не в этом дело! Ваше высокомерное отношение достойно порицания, а порочные мысли отвратительны.

  – В отличие от вашего благочестиво-показного важничанья?

  – Я не важничаю, – отрезала Эллианна, вздернув подбородок так высоко в воздух, что могла бы удариться им о крышу кареты, если бы на дороге попалась яма.