Тайна сабаев - страница 51

– Вот сколько хавоев мы пережили до этого! – выкрикнул творец живой стены. – Этот хавой тоже кончается, и наступает благань. Ярк на небе становится с каждым днём сильнее. Можем ли мы сказать, что время благани пришло?

– Можем! – это подал голос Агр. – Я видел на дереве стрилов, которых не было в хавой, они вернулись.

– И я их видел!

– И я!

– И я тоже! – начали выкрикивать и гуры и вары. И Ллой тоже выкрикнул, потому что он сам видел в лесу стрилов цвета угля в аяке, которых в хавой не было.

– Хой Маре! Хой! – Холдон положил обе руки себе на грудь и слегка склонил голову, потом приподнял её. Правой ладонью он сделал плавное движение в сторону. Это был определённый жест, которого не знал Ллой, но который всем взрослым сабаям был понятен. По этому жесту Коч покинул столпившихся у аяка сородичей и удалился. Он скоро появился, и в руках держал панцирь илы, в котором на дне была видна краска цвета вялых листьев, с которой работал Дейб. Этот панцирь гур поставил на пол рядом с ним. Дейб оторвал растопыренные пальцы от каменной плиты, поднёс их к панцирю и опустил в него только мизинец правой руки. Кончик пальца окрасился. После этого растопыренные пальцы снова зависли над каменной плитой. Наступила полная тишина, которую нарушало только потрескивание веток в аяке. Руки Дейба медленно опустились на камень, потом оторвались от него и снова опустились. Теперь всем было видно, что цветных отметин было именно столько, сколько пальцев на обеих руках было у этого гура, да и у остальных членов рода. Каждый мог в этом убедиться, подойдя после Дейба к плите и приложив свои собственные пальцы к отметинам. Когда сомневавшихся больше не осталось, Холдон вознёс руки к потолку и выкрикнул:

– Мара, у нас, сабаев, нет больше пальцев на руках! Жди нас, когда Ярк будет проплывать по небу прямо над нашими головами! наступает время, которое все мы так ждали!

– Хой Маре! Хой Маре! Хой! – дружно начали выкрикивать сородичи Ллоя, и он вместе с ними.

– Что за время наступает, о котором с такой радостью возвестил Холдон? – спросил Ллой у Улы, когда церемония окончилась, и все разошлись по своим местам.

– Наступает благань, Ярк обретает силу, и Мара ждёт встречи со своими обри, – ответила та ему.

– Мара явится к нам в пастою?! – поразился Ллой ответу своей элои.

– Нет, что ты! Это гуры пойдут на встречу с ней.

– И я тоже? – спросил гуабонг с благоговейной опаской.

– Не мне решать, – коротко ответила Ула и занялась малышом Нъямом. Ллой понял, что больше ему разузнать ничего не придётся, и занялся прерванной работой по изготовлению очередного патруга. В голове его роились мысли, которые никак не удавалось упорядочить.

В один из дней начала благани, когда всё больше и больше Ярк стал обретать силу, освободившись на время из-под власти своего лютого врага, вары, как обычно, ушли в лес для сбора плодов, кореньев и насекомых. Они старались держаться тесной группой и громко переговаривались, опасаясь нападения хищников. Среди них была и Ула со своим обри Нъямом, который уже не только довольно крепко стоял на ногах, но уверенно ходил и даже неуклюже бегал. Хотя он был и мал, но, тем не менее, как и остальные малолетние юбуры, помогал своей ётэ в поисках съестного. Что случилось в тот день, как получилось так, что Ула и Нъям пропали незаметно для остальных, узнать было невозможно из путаных рассказов вернувшихся из леса вар. Не став больше слушать предположений членов рода о том, куда могла подеваться его элоя с обри, Ллой, не сказав никому ни слова, быстро прихватил с собой длинный и острый патруг собственного изготовления и тяжёлую дубину, тяжёлую настолько, что его сородичи не в силах были ею пользоваться, и покинул пастою. Его окликнули Холдон и другие гуры, намеревавшиеся совместно организовать поиски, но Ллой на эти оклики не отозвался. Он быстро спустился по камням и углубился в лес. Гуабонг внимательно разглядывал землю у себя под ногами, осматривал кусты и глубоко вдыхал наполненный ароматами воздух, принюхиваясь. В нём обострились все животные чувства, которые им сейчас и управляли. Уши Ллоя двигались, улавливая лесные звуки. Он хорошо читал следы на земле и понимал, кому они принадлежат, и куда направился тот, кто их оставил. Сейчас его интересовали только следы апшелоков, особенно вар. Он без труда нашёл свежие следы, оставленные Улой, и рядом с ними маленькие отпечатки ног Нъяма. Они кружили по лесу и пересекались со следами других вар, и это говорило о том, что вары старались держаться тесной группой. Но вот пара следов – большие и маленькие, отделились от остальных и направились в сторону. То, что большие следы покрывали маленькие, говорило Ллою о многом. Он как будто воочию видел своего обри бегущим куда-то, и свою элою, преследующую его. Что заставило Улу и Нъяма отделиться от остальных вар, следы не поведали. Возможно, малыш заигрался и ушёл слишком далеко, а Ула потом хватилась его и побежала на поиски. Как бы там ни было, следы вели Ллоя вглубь леса. Но что это? К следам вары и юбура присоединились крупные следы. Кому они принадлежат – апшелокам или гуабонгам? Они явно принадлежали чужакам. Ллой насторожился и стал оглядываться вокруг себя и прислушиваться. Услышав шорох, он спрятался за толстым стволом дерева и крепко сжал в руках патруг и дубину. Звуки нарастали и приближались. По его следам бежали звери. Что ж, прежде чем продолжить поиски, следует разобраться с преследователями. Тело гуабонга напряглось, и он приготовился к схватке. Когда же за дальними кустами мелькнули серые шкуры, он понял, что его преследуют сабаи. Эти хищники стали редкостью в лесах, и те, что остались, никогда не нападали на апшелоков, видя в них своих потомков – Ллой искренне верил в такое родство, а он теперь был сабаем. Он также знал простую истину: голодный зверь способен на всё. Гуабонг затаился, приготовившись отразить атаку. Каково ж было его удивление, когда недалеко от него на открытое место выбежали из зарослей Локо и Джу, а за ними всё их взрослое теперь уже потомство. Сабаи подбежали к нему и стали тереться о его ноги. Ллой обрадовался появлению животных, их присутствие придавало ему сил. Он знал об умении и Локо, и Джу помогать своим хозяевам на охоте, а поиски Улы и Нъяма в бескрайнем лесу мало, чем отличались от выслеживания добычи. Подросшие щенки все как один уже успели перенять от своих родителей навыки служения апшелокам. Ллой присел на корточки и стал гладить звериные морды, а сабаи в ответ начали его облизывать. Эти обоюдные ласки являлись своего рода ритуалом сближения и доверия и были обязательными. Закончив с ритуалом, Ллой поднялся на ноги и продолжил разглядывать землю вокруг себя. Неожиданно он остановился и упал на четвереньки. Его голова опустилась низко к влажной земле, и тело замерло. Сабаи крутились рядом и громко дышали, высунув свои длинные языки. В эти минуты гуабонг не обращал на них никакого внимания, он весь сосредоточился на ясном отпечатке ноги. След был ему знаком – раздвоенную пятку нельзя было спутать ни с чьей другой. След принадлежал Оуну – гунгу из его прежнего рода маунта, сомнений быть не могло. Послышалось грозное рычание – оно вырвалось из уст Ллоя. Потом он вскочил и зарычал ещё громче, размахивая оружием. Сабаи испугались и отскочили в сторону. Гуабонг не сомневался теперь, что Ула и его обри находятся в руках бывших сородичей. Его всего охватило сильнейшее чувство тревоги, настолько сильное, что дрожь пробежала по телу, и волосы на плечах и голове зашевелились. Ллой был могучим и жестоким охотником и воином, он не знал, что такое пощада, никогда не испытывал ни к кому сочувствия, кроме случая с Тэзой, да и то тогда больше думал о своей элои и Нъяме, чем о чужой ему варе и её малолетнем Торе. Сейчас же он был весь во власти неведомого ему до этого чувства. Вместе с тревогой оно заставило вскипеть кровь и пробудиться ярость. Ярость всепоглощающую, не идущую ни в какое сравнение с яростью, пробуждавшейся в нём во время смертельной схватки с сильным зверем. В чёрных глазах Ллоя вспыхнули искры, от которых, казалось, можно разжечь огонь. Но огонь в его груди и так уже пылал. Оскалившись, он бросился вперёд по ненавистным ему следам. Отпечатков ног Улы и Нъяма теперь видно не было, зато следы Оуна стали глубже. Гуабонгов было четверо – именно столько пар следов от н